По общему правилу обязательство прекращается его надлежащим исполнением, что для цели кредитного договора предполагает совершение заемщиком действий по возврату основного долга и уплате процентов за кредит в полном объеме. Погашение обязательств, лежащих на заемщике, будет считаться надлежащим и в тех случаях, когда таковое производится третьим лицом, не являющимся стороной кредитного договора. Исполнение обязательства третьим лицом исключает необходимость участия кредитора в соглашении заемщика с третьим лицом о возложении на последнего исполнения обязательства заемщика. В данном случае речь идет не о переводе долга (ст. 391 ГК РФ), а о случае, когда на основании возложения исполнения обязательства должника на третье лицо надлежащее исполнение уже предлагается кредитору (п. 1 ст. 313 ГК РФ). Существо соглашения о возложении исполнения обязательства таково, что для кредитора оно безразлично как с момента его совершения, так и в момент, когда третье лицо предлагает ему надлежащее исполнение, поскольку банк-кредитор не выступает стороной такого соглашения. Поэтому при наступлении срока исполнения обязательств по кредитному договору кредитор вправе предъявить требование о его исполнении к заемщику, ссылка которого на возложение им исполнения указанных обязательств на третье лицо для кредитора значения не имеет. Тем не менее в случае предложения кредитору исполнения за заемщика он обязан принять его в силу прямого указания п. 1 ст. 313 ГК РФ.
В этой связи возникает вопрос: может ли отсутствие соглашения между заемщиком и третьим лицом (или отсутствие какого-либо иного указания заемщика в отношении третьего лица) повлиять на действительность совершенных третьим лицом действий по погашению долга заемщика перед банком?
Статья 313 ГК РФ предлагает лишь один случай, когда погашение долга (исполнение обязательства) третьим лицом возможно без прямого указания (согласия) должника. Речь идет о случае, при котором третье лицо, подвергшееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога и др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В этом случае согласно п. 2 ст. 313 ГК РФ к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382 — 387 ГК РФ. Другими словами, предложенный способ удовлетворения требований кредитора выступает примером перехода прав кредитора к другому лицу на основании закона. Представляется, что такая ситуация может возникнуть, когда заложенное заемщиком недвижимое имущество в обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору одновременно выступает предметом предварительного договора купли-продажи недвижимости, что ставит покупателя перед необходимостью исполнить обязательства продавца (заемщика) перед банком-кредитором, дабы не утратить свое право на заключение договора купли-продажи.
Таким образом, по смыслу ст. 313 ГК РФ кредитор обязан принять исполнение только от такого третьего лица, на которое обязанность по исполнению обязательства возложена непосредственно должником (заемщиком). Исключение составляет лишь случай, когда требование кредитора может быть удовлетворено третьим лицом, подвергшимся опасности утратить свое право на имущество должника. В этом случае обязанность по принятию исполнения от третьего лица не поставлена в зависимость от установления факта возложения исполнения обязательства должником на третье лицо. Однако третье лицо, подвергшееся опасности утратить свое право на имущество должника, должно подтвердить не только наличие права на это имущество, но и то, что это право будет утрачено в случае обращения кредитором взыскания на имущество должника. В этой связи представляются неудачными законодательные примеры прав третьих лиц, которые могут быть утрачены вследствие обращения взыскания на имущество должника, предложенные в п. 2 ст. 313 ГК РФ. Так, и праву аренды, и праву залога присущ такой признак вещного права, как право следования, что по общему правилу исключает возможность их прекращения вследствие смены собственника имущества. В частности, п. 1 ст. 353 ГК РФ предусматривает, что в случае перехода права собственности на заложенное имущество или права хозяйственного ведения им от залогодателя к другому лицу в результате возмездного или безвозмездного отчуждения этого имущества либо в порядке универсального правопреемства право залога сохраняет силу. Что же касается права аренды, то согласно п. 1 ст. 617 ГК РФ и оно не прекращается: «Переход права собственности (хозяйственного ведения, оперативного управления, пожизненного наследуемого владения) на сданное в аренду имущество к другому лицу не является основанием для изменения или расторжения договора аренды».
Положения ст. 313 ГК РФ привлекают к себе внимание тем, что если правила п. 1 этой статьи определяют способ исполнения обязательства должника, то п. 2 определяет случай перехода прав кредитора к другому лицу на основании закона. Применительно к кредитному договору основание перехода прав кредитора к другому лицу, предусмотренное п. 2 ст. 313 ГК РФ, будет ошибочно понимать как законодательно установленную возможность замены банка-кредитора в кредитном договоре на третье лицо, не являющееся кредитной организацией. Действие третьего лица в такой ситуации в первую очередь подлежит квалификации как действие, совершение которого определяет надлежащее исполнение обязательства, а равно его прекращение. Это означает, что третье лицо, уплатившее долг заемщика по кредитному договору в силу п. 2 ст. 313 ГК РФ, не занимает место банка-кредитора в кредитном договоре, поскольку последний прекращен надлежащим исполнением обязательств по возврату кредита и уплате процентов, а приобретает статус кредитора в самостоятельном долговом (заемном) обязательстве, объем которого полностью соответствует размеру уплаченной банку денежной суммы.
Пункт 1 ст. 313 ГК РФ определяет необходимость наличия возложения исполнения обязательства на третье лицо, для того чтобы такое исполнение не только было принято кредитором, но и, видимо, считалось надлежащим. Выходит, что исполнение третьим лицом банку-кредитору без доказательства возложения на него такого исполнения должником-заемщиком необходимо рассматривать как исполнение, предложенное в отсутствие основания, что, скорее всего, должно влечь возникновение обогащения на стороне банка. Более того, поскольку плательщик — третье лицо, перечислив деньги на корреспондентский счет банка, исполнил несуществующее обязательство и знал об отсутствии такового, банк вроде бы может воспользоваться правом, предоставленным подп. 4 ст. 1109 ГК РФ, и не возвращать перечисленную ему сумму, если третье лицо обратится с требованием о ее возврате. Подобная квалификация отношений по передаче долга третьим лицом в отсутствие возложения на него этой обязанности следует из существа положения п. 1 ст. 313 ГК РФ, которое ограничивает возможность исполнения обязательства за должника третьим лицом наличием возложения исполнения такого обязательства со стороны должника в отношении третьего лица.
Представляется, что понимание исполнения обязательства должника третьим лицом без какого-либо возложения со стороны должника как совершение действия без основания является неверным, а необходимость принятия исполнения, совершенного третьим лицом, не может быть ограничена правилами п. 1 ст. 313 ГК РФ.
Так, если третье лицо совершает действие, из которого явствует, что оно направлено на исполнение обязательства должника, такое действие не подлежит квалификации как действие, совершенное в отсутствие основания. Действительно, третье лицо, в частности при исполнении обязательств заемщика-должника, не состоит в обязательственных отношениях с банком-кредитором. Однако исполнение, предложенное третьим лицом, не направлено на погашение несуществующего (отсутствующего) обязательства. Третье лицо не исполняет свою обязанность перед банком, поскольку таковая отсутствует, а совершает действие по погашению действительного обязательства заемщика перед банком. Банк, получив деньги на свой корреспондентский счет, не может заявить, что деньги получены в отсутствие обязательства, и воспользоваться, в частности, правом, предусмотренным подп. 4 ст. 1109 ГК РФ. Воля третьего лица прямо явствует из назначения платежа, указанного в платежном поручении, а следовательно, денежные средства, зачисленные на корреспондентский счет банка, непосредственно идут на погашение обязательств заемщика по возврату кредита и уплате процентов. В то же время установление факта отсутствия возложения исполнения обязательства на третье лицо не является основанием для удовлетворения требования последнего к банку о возврате перечисленной суммы денег, поскольку отсутствует само основание такого требования: между банком и третьим лицом отсутствуют отношения по погашению долга за предоставленный должнику-заемщику кредит <1>. Действие по погашению долга заемщика, хотя и не совершенное самим заемщиком, должно признаваться действительным.
———————————
<1> Однако третье лицо может предъявить требования к банку в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательства по перечислению денежных средств, поскольку такие требования будут уже основаны на соответствующих обязательственных отношениях, существующих между банком и третьим лицом.
Отсутствие возможности предъявления третьим лицом требования к банку, в случае если выяснится, что возложения исполнения обязательства со стороны заемщика как такового не было, не означает, что третье лицо утрачивает право на получение возмещения. Закон предусматривает достаточное количество правовых конструкций, позволяющих защитить добросовестного участника гражданского оборота, каковым и является третье лицо, исполнившее денежное обязательство заемщика-должника перед банком-кредитором. Исполнение третьим лицом обязательств по возврату кредита и уплате процентов в отсутствие возложения исполнения таких обязательств заемщиком подлежит квалификации как действие в чужом интересе без поручения (глава 50 ГК РФ) со всеми вытекающими последствиями, соответствующими указанному правовому институту. Поэтому независимо от получения последующего согласия заемщика на совершение действия третьего лица либо отсутствия такого согласия третье лицо имеет право на возмещение убытков (ст. 984 ГК РФ).
Однако заметим, что исполнение, предложенное третьим лицом кредитору, не подлежит принятию, в случае когда из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. Если же такое исполнение принято, то необходимо вести речь о возникновении последствий, предусмотренных для возврата неосновательного обогащения (глава 60 ГК РФ), поскольку такое исполнение является неправомерным. Тем не менее обязательство по возврату кредита и уплате процентов не относится по своему существу к обязательствам, которые должны быть исполнены заемщиком лично. Следовательно, если третьим лицом предложено исполнение, то такое исполнение подлежит принятию со стороны банка-кредитора, если иное не предусмотрено законом, иным правовым актом, условиями обязательства и если третье лицо не получило заведомо несогласие должника на исполнение его обязанности.
В этой связи представляется некорректной формулировка п. 1 ст. 313 ГК РФ как ограничивающая случаи надлежащего исполнения, предложенного третьим лицом. Считаем, что кредитор обязан принять исполнение, предложенное третьим лицом, как основанное на возложении исполнения обязательства должником на третье лицо, так и без такового возложения, но соответствующее закону, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично.
Что касается исполнения обязательства третьим лицом, которое было на него возложено должником (заемщиком), то такое исполнение не ведет к переходу прав кредитора к третьему лицу по правилам параграфа 1 главы 24 ГК РФ. Действие третьего лица по исполнению возложенной на него обязанности, являясь примером надлежащего исполнения обязательства, совершается на основании соглашения должника (заемщика) и этого третьего лица либо иного письменного указания должника. Третье лицо, исполнившее возложенное на него обязательство, может приобрести право требования в отношении должника (заемщика) в порядке регресса, если, например, возложение основано на каком-либо распоряжении должника. Зачисление на корреспондентский счет денег третьим лицом может быть основано на договоре займа, по которому передача суммы займа приурочена к зачислению на счет, указанный должником в смысле п. 1 ст. 313 ГК РФ. В приведенном примере зачисление денег на корреспондентский счет банка, указанный должником, третьим лицом (заимодавцем) определит момент заключения договора займа и обусловит возникновение заемного обязательства, в котором третье лицо будет считаться кредитором (заимодавцем), а должник по прекращенному надлежащим исполнением кредитному договору станет должником (заемщиком) по заемному обязательству. В качестве иных примеров возложения исполнения обязательства на третье лицо можно считать любое долговое обязательство, по которому третье лицо выступает должником лица, определенного в п. 1 ст. 313 ГК РФ как должник. В подобных случаях последний определяет лишь способ исполнения долгового обязательства, указав на корреспондентский счет банка-кредитора.
Все приведенное касалось того случая, когда обязательства по возврату кредита и уплате процентов прекращаются в силу исполнения их третьим лицом, которое признается надлежащим. Однако закон предусматривает целый перечень правовых инструментов, позволяющих прекратить обязательство, не обращаясь непосредственно к его исполнению.
В практике банковского кредитования широкое применение нашел такой способ прекращения обязательств, как зачет встречных требований, в качестве квалифицирующих признаков которого принято выделять однородность требований, встречность требований, наступление срока исполнения требований. Наиболее дискуссионным в правовой литературе выступает вопрос об однородности встречных требований.
Подход судебной практики к решению данного вопроса нашел отражение в информационном письме Президиума ВАС РФ N 65, в п. 7 которого указано, что «статья 410 ГК РФ не требует, чтобы предъявляемое к зачету требование вытекало из того же обязательства или обязательства одного вида» <1>.
———————————
<1> Обращает на себя внимание некоторая некорректность приведенного положения, поскольку для каждого обязательства характерно только одно требование, посредством которого может быть реализовано право кредитора.
Из приведенного следуют два ключевых вывода. Первый касается того, что встречность требований не связана с тем, чтобы требования, подлежащие зачету, вытекали из одного договора. Второй вывод соотносится с критерием однородности, который для цели зачета означает однородность предмета требований, но не однородность оснований возникновения этих требований. На последний аспект, в частности, указывает А.М. Эрделевский. Он пишет, что положения п. 7 информационного письма ВАС РФ N 65 означают, что для зачета не требуется однородности оснований возникновения обязательств <1>.
———————————
<1> Эрделевский А.М. Комментарий к актам высших судебных органов Российской Федерации. М.: Новая правовая культура, 2002.
Несмотря на некоторую расплывчатость формулировок ст. 410 ГК РФ относительно однородности требований, вышеприведенный подход к определению ее существа представляется разумным и соответствует, как нам представляется, позиции как российской правовой школы, так и доктринам развитых европейских государств.
Так, И.Н. Трепицын в своем научном труде 1914 г. писал, что для зачета необходима однородность предметов или объектов обязательств. Согласно его мнению, при однородности предметов источники происхождения обязательств безразличны <1>. Г.Ф. Шершеневич, говоря об однородности требований, делал акцент на однородности содержания обязательств, но не оснований их происхождения <2>. Приоритет понимания однородности именно как однородность предметов требований, подлежащих зачету, нашел отражение в ст. 154 книги пятой проекта Гражданского уложения, согласной которой зачет допускался в обязательствах, по которым стороны должны были друг другу деньги или иные заменимые вещи одного рода и качества <3>.
———————————
<1> См.: Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с Проектом гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 312.
<2> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник гражданского права. Т. 2. М., 1915. С. 67 — 68.
<3> См.: Гражданское уложение. Проект книги пятой (ст. 1 — 276). Самара, 2003. С. 365.
Изложенный подход к природе критерия однородности встречных требований соответствует подходам правовых школ европейских государств. Так, указание на однородность обязательств по предмету содержится в § 387 ГГУ. Аналогичный подход прослеживается и в швейцарском Обязательственном законе 1911 г. В § 120 этого Закона отмечается, что зачет допускается в случае, если два лица должны друг другу деньги или выполнение обязательств, по существу своему однородных.
Отсутствие четкой законодательной позиции в отношении критерия однородности встречных требований и подмена этой позиции мнением высших судебных органов не могли не отразиться на последовательности проведения подхода, отраженного в п. 7 информационного письма ВАС РФ N 65. Так, уже в п. 11 данного информационного письма указывается следующее: «Обязательство по уплате покупной цены за товар и обязательство по выдаче кредита не могут быть прекращены зачетом». То есть по смыслу п. 11 зачет требований, однородных по предмету, но не однородных по основанию, не допускается, что заведомо противоречит выводу п. 7 о том, что предъявляемое к зачету требование не должно обязательно вытекать из обязательств одного вида.
Представленный противоречивый подход понимания высшими судебными органами критерия однородности встречных требований дал основание некоторым ученым прийти к выводу, что действующая судебная практика склонна к «двухступенчатому» пониманию однородности, что отвечает задачам теоретической конструкции зачета, хотя, как отмечают эти же ученые, не совсем совпадает с подходом большинства современных европейских законодательств, требующих однородности только по предмету <1>.
———————————
<1> См.: Бевзенко Р.С., Фахретдинов Т.Р. Условия осуществления зачета обязательств // Законодательство. 2005. N 10. С. 49.
Однако нами уже отмечалась несостоятельность вывода судебных органов, представленная в п. 11 информационного письма ВАС РФ N 65, который в большей мере основан на игнорировании возможности понуждения банка к исполнению обязательства по предоставлению кредита, в случае если таковой не предоставляется в оговоренные сроки <1>. Не углубляясь в ложность представленного в п. 11 подхода высших судебных органов, заметим, что все же другие выводы, нашедшие отражение в информационном письме ВАС РФ N 65, подтверждают состоятельность подхода понимания однородности именно как однородности предмета требования. Например, в п. 6 указанного информационного письма определяются особенности зачета требований, одно из которых связано с возмещением затрат, уплатой процентов и возвратом основной суммы долга. Несмотря на то, что указанные требования являются денежными (долговыми), признать их однородность с точки зрения однородности основания весьма сложно.
———————————
<1> См.: § 3 главы 2 настоящей работы.
В свою очередь, отсутствие однородности предмета требований не допускает зачет требований, вытекающих из кредитного договора (требований по возврату кредита и уплате процентов), и требования, возникающего из договора банковского счета (требования по зачислению денежных средств на счет клиента-заемщика), которые являются примером требований, однородных по основанию. Данный подход нашел отражение в Постановлении Пленума ВАС РФ от 19 апреля 1999 г. N 5 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с заключением, исполнением и расторжением договоров банковского счета» <1> (далее — Постановление Пленума ВАС РФ N 5). Так, в п. 4 данного Постановления указывается, что, «исходя из существа договора банковского счета, банк не вправе со ссылкой на положения ГК РФ о зачете (ст. 410) не зачислить на расчетный счет поступающие в адрес клиента суммы, указывая на имеющуюся у клиента задолженность по кредиту и иным денежным обязательствам». При этом п. 5 этого Постановления предусматривает ситуацию, когда все же зачет требований, возникающих из кредитного договора и договора банковского счета, возможен. Речь идет о ситуации, когда договор банковского счета расторгнут. В таком случае может быть применен зачет требований клиента к банку о возврате остатка денежных средств и требований банка к клиенту о возврате кредита и исполнении иных денежных обязательств, срок исполнения которых наступил.
———————————
<1> Вестник ВАС РФ. 1999. N 7.
Таким образом, мы имеем две ситуации. Если в п. 4 приведенного Постановления Пленума ВАС РФ зачет не применим, несмотря на однородность оснований (требования возникли из договора), то в п. 5, напротив, зачет возможен, хотя и требования, подлежащие к зачету, имеют неоднородные основания. Естественно, что возможность применения зачета относительно приведенных ситуаций зависит от того, является или нет однородным предмет требований, подлежащих зачету.
По поводу первой ситуации в правовой литературе высказывается мнение, что если требование, связанное с возвратом кредита, является денежным, то требование клиента к банку относительно зачисления денежных сумм на его счет является требованием об оказании услуг. В основу подобной квалификации приведенных требований, в частности, С.В. Сарбаш положил следующие доводы:
«В соответствии с п. 1 ст. 845 ГК РФ по договору банковского счета банк обязуется принимать и зачислять поступающие на счет, открытый клиенту, денежные средства. Следовательно, клиент имеет право требовать от банка принятия и зачисления указанных средств. За нарушение данных обязанностей банк в соответствии со ст. 856 ГК РФ несет ответственность в виде уплаты неустойки.
Необходимо также обратить внимание на текст п. 1 ст. 851 ГК РФ, где операции банка названы услугами. Кроме того, видимо, также следует принимать во внимание и положения ст. 853 ГК РФ, которые определяют, в частности, случаи зачета встречных требований банка и клиента по счету, среди которых требования, основанные на кредитовании счета (овердрафт), которые могут быть зачтены банком по отношению к требованиям клиента банка об уплате процентов за пользование денежными средствами (ст. 852 ГК РФ).
Исходя из этого, представляется, что клиент в данном случае не имеет к банку денежного требования. Если последнее верно, то однородности указанных требований не имеется, а значит, и применение зачета недопустимо» <1>.
———————————
<1> Сарбаш С.В. Договор банковского счета: проблемы доктрины и судебной практики. М.: Статут, 1999. С. 97 — 98.
Иного мнения на правовую природу прав клиента к банку по договору банковского счета придерживается Л.А. Новоселова. В связи с исследованием вопроса об ответственности сторон по договору банковского счета она отмечает, что «судебно-арбитражная практика… отрицая наличие денежного обязательства у банка перед клиентом по договору банковского счета, как следствие, отрицает и возможность применения к банкам ответственности, предусмотренной ст. 395 Гражданского кодекса Российской Федерации» <1>. В ходе проведенного анализа Л.А. Новоселова приходит к выводу, что в основе отношений по банковскому счету лежит денежный долг, обусловливающий возможность квалификации невыполнения банком поручений (например, о выдаче или перечислении средств) как просрочки исполнения денежного обязательства <2>.
———————————
<1> Новоселова Л.А. Проблемы гражданско-правового регулирования расчетных отношений: Автореф. докт. юрид. наук. М., 1997.
<2> Там же.
Таким образом, можно с уверенностью говорить об отсутствии единого подхода в квалификации требований клиента к банку, возникающих из договора банковского счета, что, в свою очередь, исключает и единство обоснования существа договора банковского счета, которое согласно п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ N 5, не позволяет банку со ссылкой на правила о зачете не зачислять на расчетный счет клиента сумму, указывая на имеющуюся у клиента задолженность по кредиту и иным денежным обязательствам.
Возвращаясь к мнению С.В. Сарбаша, заметим, что изложенная им точка зрения является ответом на поставленный им же вопрос, а именно: является ли требование клиента к банку также денежным. Однако, судя по предложенным им аргументам, которые нами были представлены выше, трудно прийти к выводу, к которому пришел ученый: «Клиент в данном случае не имеет к банку денежного требования». Возникает вопрос, о каком случае идет речь и какое требование ученый квалифицировал как неденежное.
С.В. Сарбаш рассмотрел случай, при котором за поставленную третьему лицу продукцию в адрес клиента поступила соответствующая денежная сумма, которую банк, не зачисляя на расчетный счет клиента, направил в счет погашения ранее выданного клиенту и не возвращенного им в срок кредита. Исходя из приведенной ситуации, автор вычленил два требования, которые и подлежали квалификации. Первое требование касалось требования банка к клиенту о возврате суммы кредита, которое ученый определил как денежное. В качестве второго требования было определено требование клиента к банку, возникающее из договора банковского счета (требование к банку о принятии и зачислении денежных средств на счет), которое, видимо, было квалифицировано ученым как требование о предоставлении услуги.
На наш взгляд, в предложенной С.В. Сарбашем ситуации вообще не может ставиться вопрос о квалификации требования клиента к банку относительно незачисленной суммы денег на его счет, поскольку не может возникнуть обязательство между клиентом и банком в отсутствие объекта такого обязательства. В приведенной ученым ситуации не было исполнено поручение (распоряжение) третьего лица по перечислению денежной суммы на счет клиента, а следовательно, если кто и имеет право требовать что-либо от банка в отношении не зачисленной на счет клиента денежной суммы, то это не клиент, а непосредственно третье лицо.
В этой связи в принципе не может ставиться вопрос о зачете встречных требований, выделенных автором, поскольку в предложенной ситуации таковые отсутствуют. Естественно, что судебную практику, допускающую возможность незачисления на счет клиента поступающих в его адрес сумм в счет погашения долга клиента по кредитному договору, необходимо рассматривать как несоответствующую, а любую подобную сделку, совершенную банком, следует признавать противоречащей закону. Однако основанием такого противоречия закону выступает не отсутствие однородности встречных требований (поскольку в отсутствие факта зачисления денег на счет клиента таковые встречные требования отсутствуют), а неисполнение банком обязательства по перечислению денег на счет клиента, возникающего из договора банковского счета, заключенного между банком и третьим лицом — плательщиком <1>.
———————————
<1> Таким третьим лицом может выступать и сам клиент, когда речь идет о перечислении денежных средств с одного расчетного счета, принадлежащего клиенту, на другой расчетный счет этого же клиента.
Учитывая то, что при несвоевременном зачислении денег на счет получателя банк ненадлежаще исполняет указание плательщика, представляется некорректной формулировка ст. 856 ГК РФ в части, позволяющей клиенту (получателю средств) требовать уплаты процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, за несвоевременное зачисление на его счет денежных средств. На наш взгляд, у клиента в подобной ситуации отсутствует основание применения процентов годовых как санкции за нарушение договора банковского счета, поскольку до зачисления денег на счет клиента эти деньги выступают предметом требования, вытекающего из обязательства банка перед третьим лицом (плательщиком). Именно последний может реализовать свое право на взыскание процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ.
Следовательно, для того чтобы можно было вести речь о постановке вопроса относительно возможности совершения зачета встречных требований, возникающих из кредитного договора и договора банковского счета, необходимо, чтобы на счете клиента-заемщика находилась (была зачислена) определенная денежная сумма. Как уже отмечалось, согласно мнению Л.А. Новоселовой, требование клиента к банку, например, о выдаче или перечислении денег следует признавать денежным, что соответствует подходу этого ученого к определению существа права клиента на денежные средства, находящиеся на его банковском счете, как права требования (денежного требования) <1>.
———————————
<1> См. подробнее: Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. М.: Статут, 2003. С. 13 — 17.
Не оспаривая обязательственную природу права на денежные средства, находящиеся на расчетном счете клиента, представляется возможным говорить о том, что по отношению к данному праву требования клиент приобретает право собственности. Зачисление денег на счет клиента выступает основанием для прекращения права собственности на право требования у третьего лица, которое произвело перечисление денег на счет клиента, и соответственно основанием возникновения права собственности на право требования у клиента в отношении зачисленной на его счет денежной суммы. Несмотря на то что денежные средства, находящиеся на счетах, обременены обязательственным правом, на праве собственности они принадлежат банку, который, в частности, согласно п. 2 ст. 845 ГК РФ может использовать имеющиеся на счетах деньги, гарантируя право клиента беспрепятственно распоряжаться этими средствами. Банк использует в соответствии с целями своей деятельности все деньги, находящиеся на счетах клиентов (вкладчиков). Однако банк не может своими действиями ограничивать принадлежащее клиенту право собственности на право требования в отношении денежных средств, находящихся на его счете, что подтверждается положениями п. 3 ст. 845 ГК РФ, согласно которому банк не вправе определять и контролировать направления использования денежных средств клиента и устанавливать другие не предусмотренные законом или договором банковского счета ограничения его права распоряжаться денежными средствами по своему усмотрению.
В случае если банк списывает денежные средства со счета клиента и засчитывает их в счет погашения обязательства по возврату кредита, речь не может идти о признании сделки недействительной на том основании, что был произведен зачет таких требований, в отношении которых зачет не допускается (ч. 6 ст. 411 ГК РФ). Представляется, что действие по списанию денежных средств со счета клиента в счет погашения его обязательств по кредитному договору выступает примером действия, которое выходит за предмет договора банковского счета и нарушает право собственности клиента на право требования относительно списанной суммы денег. То есть подобное действие банка не подлежит квалификации как действие, которое свидетельствует о неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательств банка по договору банковского счета. Банк, списав в счет требования по возврату кредита деньги клиента, нарушает тем самым право собственности клиента на право требования соответствующей суммы денег посредством погашения этого права требования. Это, в свою очередь, означает, что договор банковского счета относительно неправомерно списанной суммы прекратился, что обусловливает возникновение на стороне банка денежного долга по обязательству из неосновательного обогащения.