Из сопоставления указанных норм права следует, что при принятии налоговым органом решения о применении к налогоплательщику ответственности за налоговое правонарушение обязанность доказывания неправомерного поведения налогоплательщика возлагается на налоговый орган. Если же предъявленных налоговым органом доказательств, необходимых для рассмотрения дела и принятия решения судом, недостаточно, то в силу ч. 6 ст. 200 и ч. 5 ст. 215 АПК РФ арбитражный суд может истребовать их по своей инициативе.
Таким образом, бремя доказывания переходит к суду. Правда, здесь стоит оговориться. Как было сказано выше, суд не вправе принимать на себя бремя доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения. Активность суда ограничивается содействием обеим сторонам в сборе доказательств и установлением истины по делу. Суд как субъект доказывания должен быть и является объективным, поскольку не имеет материально-правовой заинтересованности в исходе дела. Он приходит к выводу на основе исследования доказательств и выносит решение, даже если у судьи «не лежит к нему душа» <218>.
———————————
<218> Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Изд-во «Норма» (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 78.
Таким образом, до настоящего времени остается актуальным утверждение Л.Ф. Лесницкой о том, что суд не только исследует и оценивает представленные доказательства, но и проявляет инициативу в их собирании <219>.
———————————
<219> См.: Лесницкая Л.Ф. Судебные доказательства. Советский гражданский процесс / Под ред. Р.Ф. Каллистратовой. М., 1984. С. 75.
При этом если исходящая от лиц, участвующих в деле, и их представителей оценка доказательств является рекомендательной, то оценка доказательств судом носит властный характер <220>. Власть суда, не принадлежащая ни машине, ни оружию, в конечном счете покоится на моральной санкции устойчивого общественного доверия <221>.
———————————
<220> См.: Матюшин Б.Т. Общие вопросы оценки доказательств в судопроизводстве. Хабаровск, 1987. С. 9.
<221> См.: Барак А. Указ. соч. С. 252.
Из положения о том, что суд по налоговым спорам является субъектом доказывания, следует и еще один важный вывод: при наличии оснований полагать, что налогоплательщик действует недобросовестно, суд не может занимать безучастную позицию, и, если налоговый орган доказательно утверждает о недобросовестности налогоплательщика, суд обязан оказать содействие налоговому органу в сборе недостающих доказательств.
Таким основанием может являться заявление о фальсификации доказательств. Судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что при рассмотрении дел, связанных с возмещением налога на добавленную стоимость при экспорте товаров, налоговые инспекции зачастую ссылаются на то, что представленные организациями документы фиксируют хозяйственные операции, не имевшие места в действительности, например по оформленной таможенными органами грузовой таможенной декларации груз в действительности не пересекал таможенной границы Российской Федерации.
Представляется, что в такой ситуации суд как субъект доказывания обязан выяснить у налогового органа его волю на обращение в суд с заявлением о фальсификации доказательств в соответствии со ст. 161 АПК РФ, разъяснить уголовно-правовые последствия такого заявления, исключить оспариваемое доказательство с согласия лица, его представившего, из числа доказательств по делу, проверить обоснованность заявления о фальсификации доказательства, если лицо, представившее это доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу, в том числе назначить экспертизу, истребовать другие доказательства, решить вопрос о приостановлении производства по делу до разрешения дела в порядке уголовного судопроизводства на основании п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ.
Даже если такое заявление по каким-либо причинам не сделано в суде первой или апелляционной инстанций, суд кассационной инстанции, исходя из обязанности арбитражного суда по доказыванию по налоговым спорам, должен выяснить волю налогового органа, при наличии оснований, на применение положений ст. 161 АПК РФ и передать дело на новое рассмотрение в соответствующий суд, если придет к выводу об обоснованности заявления о фальсификации доказательств.
При отсутствии в суде кассационной инстанции протокола судебного заседания и исходя из принципа инстанционности, предполагающего последовательное разрешение спора в суде каждой инстанции, суд кассационной инстанции не может самостоятельно решить вопрос о принятии заявления о фальсификации доказательств и его рассмотрении по правилам ст. 161 АПК РФ. Вместе с тем, если налоговый орган ссылается на недостоверность доказательства, однако отказывается сделать заявление о его фальсификации, суд должен исходить из достоверности данного доказательства и добросовестности налогоплательщика.
Следующий пример из судебно-арбитражной практики достаточно ярко иллюстрирует этот вывод.
Общество с ограниченной ответственностью «Рихтер-Бау» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции МНС России от 2 апреля 2001 г. об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость по экспортным операциям за сентябрь, октябрь, ноябрь 2000 г.
Решением от 5 февраля 2002 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 10 апреля 2002 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования ООО, подтвержденные материалами дела.
Постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 июля 2002 г. судебные акты были отменены, дело передано на новое рассмотрение в первую инстанцию Арбитражного суда г. Москвы для оценки доказательств, представленных налогоплательщиком в подтверждение поступления экспортной выручки по контракту от 14 ноября 2000 г. N СА/001.
Решением от 15 августа 2002 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 24 октября 2002 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования ООО, поскольку несовпадение банковских реквизитов плательщика, указанных в контракте, с реквизитами, имеющимися в платежных документах, не может служить основанием к отказу в возмещении налога.
Постановлением от 25 декабря 2002 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа частично судебные акты отменил, передав дело на новое рассмотрение в первую инстанцию суда для исследования доказательств в подтверждение поступления валютной выручки по внешнеторговому контракту N СА/001 от 14 ноября 2000 г., в остальной части судебные акты оставлены без изменения.
Решением от 4 марта 2003 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 16 июня 2003 г., суд признал недействительным решение Инспекции в части отказа обществу в возмещении налога на добавленную стоимость в связи с экспортом товара по контракту N СА/001 как противоречащее подп. «а» п. 1 ст. 5 Закона РФ «О налоге на добавленную стоимость» и п. 22 Инструкции Госналогслужбы России от 11 октября 1995 г. N 39 «О порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость».
Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган ссылался на то, что налогоплательщиком не представлено надлежащих доказательств поступления экспортной выручки по заключенным обществом контрактам.
Судом первой и апелляционной инстанций дана подробная оценка всей совокупности имеющихся в деле документов, подтверждающих факт поступления экспортной выручки от иностранного покупателя в счет исполнения контракта N СА/001, в связи с чем у суда кассационной инстанции в силу пределов полномочий, установленных п. 2, 3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, отсутствовали основания давать иную оценку содержащимся в деле доказательствам.
Согласно ч. 1 ст. 161 АПК РФ, если лицо, участвующее в деле, обратится в арбитражный суд с заявлением в письменной форме о фальсификации доказательства, представленного другим лицом, участвующим в деле, суд:
1) разъясняет уголовно-правовые последствия такого заявления;
2) исключает оспариваемое доказательство с согласия лица, его представившего, из числа доказательств по делу;
3) проверяет обоснованность заявления о фальсификации доказательства, если лицо, представившее это доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу.
В этом случае арбитражный суд принимает предусмотренные федеральным законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства, в том числе назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.
Поскольку судом первой и апелляционной инстанций установлено, что налоговым органом не делается заявление о фальсификации доказательств, у суда отсутствовали основания принимать по настоящему делу меры, предусмотренные ст. 161 АПК РФ, с целью дальнейшей проверки достоверности представленных налогоплательщиком документов.
При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось <222>.
———————————
<222> См.: дело N КА-А40/5362-03-П // Архив ФАС МО.
Таким образом, презумпцией добросовестности налогоплательщика, действующей в налоговом праве, ограничена активная роль суда в арбитражном процессе. Возложение законодателем на суд бремени доказывания по спорам, вытекающим из административных и иных публичных правоотношений, свидетельствует о действии в арбитражном процессе по этим делам принципа материальной истины.
Бремя доказывания не лишает налогоплательщика права опровергнуть представленные доказательства. Поэтому тактика «молчания», аргументированная тем, что налогоплательщик «ничего не должен доказывать», предпринимаемая рядом налоговых адвокатов, не оправданна <223>.
———————————
<223> См.: Дегтерева Г.В. Доказывание и доказательства по налоговому спору // Арбитражная практика. 2002. N 2. С. 32.
Важным для российского процесса заимствованием из римского гражданского процесса, действовавшего в период существования легисакционного и формулярного процессов, является то, что судья не связан никакими предписаниями в оценке доказательств <224>. Арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы (ч. 5 ст. 71 АПК РФ). Право свободной оценки доказательств, принадлежавшее судье еще со времен Диоклетиана, было впервые ограничено императором Константином с переходом к экстраординарному процессу <225>. Законодатель перестает доверять умению судьи, что свидетельствует об упадке уровня научной деятельности. В частности, это проявилось в установлении формальной теории доказательств в процессе, а также в издании законов, предписывающих судьям обращаться к императору за разъяснением возникающих при применении норм права сомнений <226>.
———————————
<224> См.: Покровский И.А. История римского права. 4-е изд. Рига, 1918. С. 157.
<225> См.: Салогубова Е.В. Римский гражданский процесс. М.: Юридическое бюро «Городец», 1997. С. 115.
<226> См.: Хвостов В.М. История римского права. 7-е изд. М., 1919. С. 379, 380.
К сожалению, в настоящее время в среде юристов, далеких от судебной деятельности, заметна тенденция отхода от традиций римского гражданского процесса. Они полагают, что суд не должен по внутреннему субъективному убеждению оценивать доказательства. Он должен признавать и оценивать доказательства в соответствии с законодательством, по установленным в нем процессуальным правилам. По мнению этих юристов, дело богини Правосудия — беспристрастно оценивать, в какой чаше весов больше признанных доказательств, и отдавать предпочтение той стороне, которая представила свое дело более доказательственно <227>.
———————————
<227> См.: Воробьев А.А., Воробьев А.Б. Арбитражный суд в Лондоне. Сравнительно-правовое исследование. М., 2000. С. 93.
Представляется, что такой подход прежде всего нарушит принцип доступности правосудия, так как «представить свое дело более доказательственно» может, конечно, только более богатая сторона по делу, имеющая возможность нанять высокооплачиваемого адвоката, который умеет использовать пробелы и неясности процессуальных правил, с тем чтобы добиться непризнания судом доказательств не искушенной в юриспруденции более слабой стороны по мотиву наличия тех или иных процедурных нарушений. Принцип состязательности, доведенный до крайности, приводит к господству бессердечного формализма, при котором в судьях укореняется убеждение, что их назначение состоит лишь в установлении формальной истины; бедный и невежественный становится жертвою искусного соперника <228>. Внутреннее убеждение — это не безотчетное впечатление <229>.
———————————
<228> См.: Брокгауз Ф.А., Эфрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. 60. М., 1992. С. 927, 928.
<229> См.: Гражданский процесс: Учебник для вузов / Под ред. Ю.К. Осипова. М., 1995. С. 180.
Д.Б. Абушенко приходит к выводу, что логика, конечно же, присутствует при свободной оценке судом доказательств, но сами логические механизмы начинают использоваться уже после того, как правоприменителем интуитивно сделан вывод о доказательственной силе того или иного доказательства. Какими логическими приемами должен оперировать суд, придавая большую силу одному доказательству в противовес другому: если, скажем, это прием X, то почему отвергается логический прием Y?
В действительности оценка по внутреннему убеждению как раз противостоит формально-логической оценке.
Субъективная уверенность в достоверности того или иного доказательства в данном случае первична и, по сути, выступает имплицитной основой последующего формально-логического обоснования <230>.
———————————
<230> См.: Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 140, 141.
Более обоснованной как вытекающая из требований закона представляется позиция И.Г. Арсенова. Данный автор, определяя пределы активности суда в получении доказательств, исходит из предмета доказывания, установленного нормами материального права <231>.
———————————
<231> См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 120, 121.
Указанный подход, на наш взгляд, можно распространить и на пределы свободы оценки судом представленных сторонами доказательств, которая ограничена предметом доказывания и логика которой отталкивается именно от предмета доказывания. Последний же ни в коей мере не основан на интуиции и субъективной уверенности суда, а определен логикой закона.
«Никому еще в голову не приходило желания ввести в употребление закон потому только, что он закон. Не в том состоит обязанность присяжных, чтобы механически пересчитывать доказательства и поверить им без дальнейших рассуждений; нет! Их нужно рассмотреть и проверить их достоверность. Лучше оставить безнаказанным виновного, чем осудить невиновного» (Цицерон) <232>.
———————————
<232> См.: Засурский Л.Н. Принципы римского гражданского и уголовного процесса. Харьков, 1874. С. 365.
Иллюстрацией верности такого подхода к проблеме судейского усмотрения, проверенного веками, особенно в административном судопроизводстве, где наиболее важен вопрос о правильном применении ответственности, может послужить следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.
Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к Инспекции МНС России о признании недействительным ее решения от 28 декабря 2000 г. о привлечении истца к налоговой ответственности в соответствии с п. 3 ст. 120, п. 1 ст. 122, ст. 123, п. 1 и 2 ст. 119 НК РФ, а также об уплате налоговых платежей, в том числе налога на прибыль, по акту выездной налоговой проверки за период с 1997 г. — 9 месяцев 2000 г.
Решением от 14 июня 2001 г., оставленным без изменения Постановлением от 9 августа 2001 г. апелляционной инстанции, исковые требования частично удовлетворены, в том числе в отношении доначисления налога на прибыль.
Законность и обоснованность судебных актов проверены в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой ответчик просил отменить судебные акты в части отнесения на себестоимость маркетинговых исследований, поскольку истец представил не все доказательства в подтверждение обоснованности произведенных затрат.
Как усматривалось из материалов дела и установлено судом первой и апелляционной инстанций, истцом в доказательство обоснованности отнесения на себестоимость товаров (работ, услуг) затрат по договору от 29 декабря 1998 г., заключенному истцом с фирмой «ALTA» на оказание представительских и маркетинговых услуг по изучению и направлению истцу информации о состоянии различных рынков по товарам его потенциальной номенклатуры, представлены акты от 31 марта 1999 г. и от 11 июня 1999 г., подтверждающие проведение исполнителем поиска необходимой истцу импортной продукции и проведение соответствующих переговоров с поставщиками, в результате чего истцом были закуплены определенные виды товаров.
Ответчик ссылался на то, что при этом истец не представил предусмотренные договором бизнес-справки по фирмам и маркетинговые справки.
Однако договором установлено, что указанные документы представляются лишь по запросу заказчика, а не в обязательном порядке. Кроме того, отсутствие этих справок не опровергает данных, содержащихся в актах выполнения работ по договору.
При таких обстоятельствах следует признать, что оснований к отмене судебных актов не имелось, поскольку они приняты в соответствии с подп. «и» п. 2 Положения о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли, действовавшего в спорном периоде <233>.
———————————
<233> См.: Постановление N КА-А40/6086-01 // Архив ФАС МО.
Указанное дело служит еще одним подтверждением верности высказывания Аристотеля о том, что неудовлетворительность буквы формального закона должна преодолеваться правдой суда — справедливостью <234>. Постепенно воцарившаяся в Средние века в Европе и во многом опиравшаяся на авторитет и силу клерикализма инквизиционная судебная система, предпочитавшая руководствоваться прямыми указаниями закона, все более широко воспринимает доктрину формальной истины. Последняя, отводя справедливости роль Золушки, требует системы формальных доказательств <235>.
———————————
<234> См.: Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции. М.: Наука, 1979. С. 12.
<235> См.: Коваленко А.Г. Указ. соч. С. 11.
Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2003 г. N 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис» пришел к выводу, что не только коносамент, прямо поименованный в подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ в качестве доказательства подтверждения вывоза товаров за пределы таможенной территории РФ судами через морские порты, но и иные товаросопроводительные документы, предусмотренные Кодексом торгового мореплавания РФ, могут подтверждать морскую перевозку грузов. Тем самым Конституционный Суд РФ подтвердил право суда на свободную оценку любого относящегося к делу доказательства.
В этом же Постановлении Конституционный Суд РФ исходит из того, что арбитражный суд, если он признает обоснованным довод перевозчика о невозможности получения копии декларации, должен учитывать требования ст. 135 АПК РФ, предусматривающей обязанность суда содействовать лицам, участвующим в деле, в получении необходимых доказательств.
Названным Постановлением подтверждается вывод, что суд является субъектом доказывания по налоговому спору, коль скоро на него возлагается обязанность по сбору доказательств. Здесь, правда, следует обратить внимание на то, что тем самым Конституционный Суд РФ ориентирует налогоплательщиков на обращение с любым спором в судебные органы, в то время как в НК РФ прописана обязательная процедура подтверждения права налогоплательщика на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0% при обращении именно в налоговые органы. Это свидетельствует о цели законодателя ориентировать стороны на разрешение налогового спора в налоговой инспекции, не доводя дело до судебного разбирательства.
Эта тенденция полностью соответствует основным положениям налогового права развитых стран мира. Так, по налоговому праву Канады установлена процедура внутренней апелляции, в соответствии с которой налоговый спор, прежде чем попасть в Налоговый суд Канады, рассматривается в обязательном порядке Агентством по таможенным и налоговым платежам Канады. Это позволило снизить количество споров, поступавших в Налоговый суд Канады, с 80 тыс. в 1999 г. до 4 тыс. <236>. В России на протяжении ряда лет сохраняется прямо противоположная тенденция. Так, если, по данным основных показателей работы арбитражных судов в РФ в 2001 г., споров, связанных с применением налогового законодательства, было рассмотрено свыше 188 тыс., то уже в 2002 г. эта цифра составила 207 485. Число споров, возникающих из административных правоотношений, возросло на 3,2% по отношению к 2001 г., в то время как количество налоговых дел — на 10,3% <237>.
———————————
<236> Доклад заместителя уполномоченного Агентства по таможенным и налоговым платежам Канады Л. Гобе в ВАС РФ 25 мая 2000 г. в рамках Российско-Канадского судейского партнерства.
<237> Статистические показатели работы арбитражных судов РФ в 2002 г.
Подобное положение вещей настоятельно требует совершенствования в первую очередь налогового законодательства, введения в него по образцу ведущих стран мира процедуры внутренней апелляции, переложения на налоговые органы, а не на суды первоначальной тщательной проверки документации, представляемой налогоплательщиками, урегулирования возникающих разногласий. И только наличие спора, неразрешимого в рамках системы налоговой службы, должно являться основанием для обращения в суд, как это, собственно, и предусмотрено в ст. 1 АПК РФ.
Свою позицию Конституционный Суд РФ подкрепляет ссылкой на Постановление Президиума ВАС РФ от 21 января 2003 г. N 9915/02. Действительно, в нем содержится запись о том, что при наличии обоснованности довода пароходства о сложности получения копий деклараций суду следует исходить из положений АПК РФ, предусматривающих обязанность суда содействовать лицам, участвующим в деле, в получении необходимых доказательств по делу от других лиц.
Однако под этими доказательствами понимаются не иные документы, предусмотренные ГК РФ или Кодексом торгового мореплавания РФ, как полагает Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2003 г., а только те документы, которые поименованы в ст. 165 НК РФ.
«Поскольку Кодекс устанавливает необходимость обоснования права на указанную ставку налога и налоговые вычеты строго определенными документами, вывод суда о возможности непредставления пароходством заполненных деклараций или их копий и замены их иными документами противоречит закону» <238>.
———————————
<238> Постановление Президиума ВАС РФ от 21 января 2003 г. N 9915/02 // Вестник ВАС РФ. 2003. N 6. С. 19.
Таким образом, в п. 2.2 мотивировочной части Постановления от 14 июля 2003 г. декларируется обязанность федерального законодателя при принятии закона исходить не только из публичных интересов государства, но и частных интересов субъектов предпринимательской деятельности, гармонизировать нормы таможенного и налогового законодательства с нормами гражданского законодательства. Однако обе высшие судебные инстанции в конце концов фактически пришли к выводу, что существующая дисгармония между публично-правовыми и частноправовыми нормами должна восполняться судебно-арбитражной практикой, инициативой судей.
Представляется, что существующая проблема должна разрешаться прежде всего федеральным законодателем путем совершенствования таможенного и налогового законодательства. Это позволит налогоплательщику уже на стадии обращения в налоговую инспекцию представить полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0%, не вынуждая его проходить все судебные инстанции в ожидании реального возмещения НДС.
Ведь ни для кого не секрет существование хотя и не зарегистрированного в Минюсте России, но тщательно исполняемого налоговыми инспекциями письма МНС России от 9 октября 2000 г. N ВП-6-18/788@ «О порядке применения Приказа МНС РФ от 18 августа 2000 г. N БГ-3-18/297 и Приказа МНС РФ от 6 октября 2000 г. N БГ-3-18/351», в п. 2 которого Министерство указывает, что при получении налоговым органом решений (постановлений) арбитражных судов, обязывающих налоговый орган признать обязанность по уплате налога исполненной, произвести отражение в лицевых счетах, осуществлять зачет либо возврат сумм денежных средств, налоговому органу надлежит обжаловать данные решения в установленном АПК РФ порядке <239>.
———————————
<239> Нагорная Э.Н. Подтверждение права на возмещение экспортного НДС // Налоговые споры. Теория и практика. N 10. Октябрь. С. 41 (СПС «Гарант 5.1»).
Здесь следует согласиться с И.В. Решетниковой, которая замечает, что доказывание и тип процесса взаимосвязаны настолько, что «рудименты» следственного типа доказывания в состязательном гражданском процессе неизбежно приведут к сбоям в осуществлении правосудия <240>. В науке гражданского (а равно уголовного) процессуального права в качестве элементов доказывания (с теми или иными отличиями) называют определение предмета доказывания, собирание, представление, исследование и оценку доказательств <241>.
———————————
<240> Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Изд-во «Норма» (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 65.
<241> Решетникова И.В. Там же. С. 82.
Предыдущий анализ деятельности суда, разрешающего налоговый спор, показал, что все названные элементы доказывания присущи данной деятельности арбитражного суда, что также является подтверждением вывода о том, что арбитражный суд является субъектом доказывания по налоговому спору.
К предмету доказывания в первую очередь относятся юридические факты, названные налогоплательщиком в качестве основания заявленных требований, а также юридические факты, указанные налоговым органом (должностным лицом) в качестве основания возражений против заявленных требований. Вместе с тем стороны могут ошибаться в своих ссылках на факты. Учитывая публично-правовой характер налоговых правоотношений, круг фактов, включаемых в предмет доказывания по данным делам, должен определять суд <242>.
———————————
<242> См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 17, 18.
И.Л. Петрухин в качестве условия отнесения того или иного лица к субъектам доказывания называет ответственность за доказывание <243>. Арбитражный суд, рассматривающий спор, вытекающий из налоговых правоотношений, полностью отвечает данному условию. Суд определяет предмет доказывания, распределяет и сам несет бремя доказывания, исследует и производит оценку доказательств, осуществляет руководство процессом и отвечает за принятие законного и обоснованного решения, которое в противном случае будет отменено.
———————————
<243> См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Когина. М.: Юридическая литература, 1973. С. 494.
Вместе с тем трудно согласиться с мнением Е.В. Ткаченко о дополнении ст. 66 АПК РФ фразой «Суд имеет право истребовать по своей инициативе доказательства от организаций и граждан, не участвующих в судопроизводстве, в случаях когда это необходимо в целях вынесения законного и обоснованного решения по делу», что будет по существу означать закрепление концепции некоторой активности и большей самостоятельности суда в арбитражном процессе» <244>.
———————————
<244> Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 158.
Наделение суда такими полномочиями по всем без исключения категориям споров будет означать отступление от принципа состязательности, действующего в арбитражном процессе, что вполне логично при рассмотрении дел, затрагивающих публичный интерес, и не согласуется с основными началами гражданского законодательства, предполагающими равенство участников гражданских правоотношений, недопустимость произвольного вмешательства в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ).
Е.В. Ткаченко приходит к выводу, что в настоящее время право суда истребовать доказательственные материалы, в том числе и письменные средства доказывания, скорее всего, преобразуется в судебную обязанность изыскивать эти доказательства, поскольку речь идет о защите интересов государства в области налоговых правоотношений, что нарушит, как уже отмечалось выше, баланс принципов состязательности и равноправия сторон. Арбитражный суд вынужден будет реализовывать следственные полномочия и выполнять, по сути, работу налоговых органов <245>.
———————————
<245> См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 158.
Аналогичной позиции придерживался И.А. Приходько: «…суду предоставляется возможность (которая в практике вполне может трансформироваться и в обязанность) собирать доказательства за органы исполнительной власти, т.е. выполнять их функцию. Совершенно ясно, что в данном случае возлагаемая на суд мера активности не имеет никакого отношения к созданию неких процессуальных механизмов, призванных компенсировать неравенство участников спорного материально-правового отношения. В создании таких процессуальных механизмов нет никакой надобности, вполне достаточно установления одинаковых правил <246>.
———————————
<246> См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 553 (автор комментария главы — И.А. Приходько).
Государственная власть, предлагая себя в услуги по осуществлению субъективных гражданских прав, преследует свой личный высокий интерес публично-правовой природы, а именно она этим устраняет другие пути (например, самопомощь) к осуществлению частных интересов, лежащих в основе гражданских прав, пути, которые могли бы причинить ущерб правовому порядку, охраняемому государственной властью <247>.
———————————
<247> См.: Азаревич Д.И. Правда в гражданском процессе // Журнал гражданского и уголовного права. 1888. Кн. 1. С. 2.
Каждое гражданское дело только до тех пор представляет собой безусловно частный интерес отдельных лиц, пока не вынесено оно в суд — учреждение государственно-общественное; с этого же момента в него уже входит новый элемент — осуществление задачи правосудия в отдельном лишь конкретном случае. Судьи как представители, выразители и органы этого интереса не могут и не должны быть обречены на обидное положение автоматов; иначе они были бы не органами государства, а орудием более сильной или сведущей стороны в процессе, что, конечно, уже само по себе устраняло бы осуществление самой идеи и потребности государственного правосудия <248>.
———————————
<248> См.: Туткевич Д.В. О достижении материальной правды // Журнал Министерства юстиции. 1897. N 2. С. 47.