В соответствии с судебными запросами на разъяснения в рассматриваемый период времени «Оптиджен», «Фулкрум», «Бонд Хауз» преимущественно осуществляли деятельность по приобретению процессоров у компаний, зарегистрированных в Великобритании, и продавали их покупателям, зарегистрированным в другом государстве — члене ЕС.
В соответствии с запросом на разъяснения рассматриваемые операции составляли часть цепочки поставок, которая включала (о чем заявители — участники основного судебного производства не знали) торговую организацию, не уплатившую налог, т.е. которая имеет задолженность по уплате НДС и исчезает, не погасив ее перед налоговыми органами, или торговую организацию, использующую «украденный» НДС-номер, т.е. которая использует НДС-номер, принадлежащий другому лицу. Таким образом, по мнению Управления, указанные операции образуют «карусельную» схему мошенничества.
При рассмотрении указанных дел Суд пришел к следующим выводам.
Операции, аналогичные рассматриваемым, которые сами по себе не имеют отношения к мошенничеству при уплате НДС, образуют реализацию товаров и услуг налогоплательщиком, действующим в качестве такового, и экономическую деятельность, независимо от намерения торговой организации, отличной от рассматриваемого налогоплательщика, которая участвует в той же цепочке поставок, и/или вероятности мошеннического характера другой операции, в цепочке, имевшей место до или после совершения таким налогоплательщиком операции, о чем последняя не знала и/или не имела возможности узнать.
Не затрагивает права совершающего такие операции налогоплательщика на вычет сумм входящего НДС и тот факт, что в цепочке поставок, частью которой являются такие операции, другая операция — предшествующая или последующая — имеет отношение к мошенничеству при уплате НДС, о чем такой налогоплательщик не знал и/или не имел возможности узнать.
Вопрос о том, уплачен ли в казну НДС по предшествующей или последующей операции по реализации рассматриваемых товаров конечному потребителю, не имеет отношения к вопросу о праве налогоплательщика на вычет сумм входящего НДС (см. по этому вопросу решение Суда по делу С-395/02: Транспортные услуги (Transport Service) [2004] ЗЭАС 1-1991, п. 26). Суд также последовательно постановлял, что согласно фундаментальному принципу, который лежит в основе единой системы обложения НДС и который закреплен в статье 2 Первой и Шестой Директив Совета 77/388/ЕЭС от 17 мая 1977 г. о гармонизации законодательств государств — членов ЕС в части налогов с оборота — Единая система обложения налогом на добавленную стоимость: единообразные принципы начисления, в редакции Директивы Совета 95/7/EC от 10 апреля 1995 г., НДС облагается каждая операция в сфере производства и дистрибуции, после вычета суммы НДС, начисленной непосредственно на различные составляющие себестоимости (см.: дело С-98/98: Мидлэнд Банк (Midland Bank) [2000] ЗЭАС 1-4177, п. 29; дело Зита Модес (Zita Modes), п. 37).
Таким образом, судебная практика Великобритании исходит из того, что, если налогоплательщик не знал и (или) не мог знать о недобросовестности других организаций, участвующих в реализации товара, а также если совершаемая налогоплательщиком операция не имеет сама по себе отношения к мошенничеству, налогоплательщик не может быть лишен права на вычет НДС.
Нередки случаи, когда налоговые органы, отказываясь возмещать налогоплательщику НДС из бюджета, ссылаются на отсутствие у одной из сторон в договоре лицензии на осуществление того или иного вида деятельности. Между тем гражданское законодательство (ст. 173 ГК РФ) относит сделки, совершенные лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, к оспоримым. Признание таких сделок недействительными возможно лишь при доказанности факта, что другая сторона знала или заведомо должна была знать о ее незаконности. В связи с этим на налоговом органе лежит обязанность доказать, что другая сторона сделки знала или должна была заведомо знать об отсутствии лицензии на занятие соответствующей деятельностью у другой стороны по договору. Если таких доказательств налоговый орган не представит, суд должен отказать ему в иске о признании договора недействительным.
При этом остается неразрешенным вопрос о праве налогового органа вообще предъявлять иск о признании недействительной сделки на основании ст. 173 ГК РФ. С одной стороны, в ст. 173 ГК РФ прямо установлено право государственного органа, осуществляющего контроль за деятельностью юридического лица, предъявлять иск о признании недействительной сделки, совершенной юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Налоговые органы, осуществляющие налоговый контроль за деятельностью организаций, таким образом, вправе предъявить иск о признании сделки недействительной в порядке ст. 173 ГК РФ.
С другой стороны, Конституционный Суд РФ в Определении от 25 июля 2001 г. N 138-О установил право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными и взыскании всего полученного по таким сделкам в доход государства, что соответствует требованиям ст. 169 ГК РФ о признании недействительной сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка. При этом в Налоговом кодексе РФ не закреплено право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок налогоплательщиков недействительными.
Видимо, ответ содержится в том, что, признавая право налоговых органов предъявлять иски о признании недействительными сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, Конституционный Суд РФ имел в виду только те случаи, когда налогоплательщики действуют недобросовестно (правоположение о наличии у налоговых органов такого права высказано Конституционным Судом РФ в Определении от 25 июля 2001 г. N 138-О, впервые установившем понятие «недобросовестный налогоплательщик»).
Статья 173 ГК РФ предусматривает такие случаи, когда у налогоплательщика отсутствует умысел на заключение сделки с целью ухода от налогов и договор с юридическим лицом, не имеющим лицензии, заключается хотя и в условиях, когда другая сторона знала или заведомо должна была знать о незаконности сделки, однако стороны при заключении сделки не преследовали цели ухода от налогов.
В связи с этим следует прийти к выводу о наличии у налоговых органов права наряду с правом предъявлять иски о признании сделок недействительными в порядке ст. 169 ГК РФ предъявлять иски о признании сделок недействительными на основании ст. 173 ГК РФ.
Если о недействительности сделки по причине отсутствия лицензии налоговая инспекция заявит при рассмотрении дела о признании решения инспекции об отказе в возмещении НДС недействительным, суд должен отклонить такой довод налогового органа, поскольку сделка, заключенная при отсутствии лицензии, являлась в силу ст. 173 ГК РФ оспоримой, а не ничтожной, поэтому недостаточно одного лишь заявления о ее недействительности, как это возможно при наличии признаков ничтожной сделки. Налоговый орган в целях обоснования своего вывода о недействительности такой сделки должен обратиться в суд с отдельным требованием о признании ее недействительной.
Вместе с тем, если налогоплательщик заявляет требование об освобождении его от налогообложения по ст. 149 НК РФ, в частности при оказании медицинских услуг или услуг по перевозке пассажиров, именно на налогоплательщика возлагается бремя доказывания наличия у него соответствующей лицензии, поскольку согласно п. 6 ст. 149 НК РФ перечисленные в настоящей статье операции не подлежат налогообложению (освобождаются от налогообложения) при наличии у налогоплательщиков, осуществляющих эти операции, соответствующих лицензий на осуществление деятельности, лицензируемой в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Независимо от признания сделки, например о перевозке пассажиров, недействительной налогоплательщик в силу прямого указания закона лишается права на освобождение от налогообложения по ст. 149 НК РФ, и суд должен отклонить требование налогоплательщика о признании недействительным решения налоговой инспекции о взыскании штрафа за неуплату налога и о доначислении налога по данной операции.
Таким образом, не всегда признание сделки недействительной влияет на доказательственную базу по налоговым спорам.
Вместе с тем следует иметь в виду, что в настоящее время, как уже указывалось выше, Высшим Арбитражным Судом РФ принято Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. N 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации», которым ограничено право налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 ГК РФ, поскольку требование налогового органа о применении предусмотренных ст. 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа.
Выше в настоящей работе обосновывалось право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными, если они совершены умышленно с целью, противной основам правопорядка, к которым в силу ст. 57 Конституции РФ относится обязанность платить законно установленные налоги и сборы.
Пленум ВАС РФ в настоящем Постановлении, обосновывая вышеназванный вывод, ссылается на то, что взыскание в доход Российской Федерации всего полученного по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.
Вероятно, ВАС РФ исходит из того, что данная мера является несопоставимой с размером причиненного бюджету ущерба неуплатой суммы налога как таковой.
Не случайно далее в п. 6 названного Постановления ВАС РФ разъясняет, что для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных).
Именно в данном пункте Постановления Пленум ВАС РФ мотивирует свой вывод об ограничении права налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными тем обстоятельством, что удовлетворение требований налоговых органов, основанных на ст. 170 ГК РФ, может способствовать реализации соответствующей задачи.
Зачастую налоговые инспекции, отказывая в возмещении экспортного НДС, ссылаются на недействительность договоров поставки, заключенных налогоплательщиками с российскими поставщиками, в частности по причине заключения сделки неуполномоченным лицом.
Вместе с тем согласно п. 2 ст. 183 ГК РФ последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения. Поэтому, если в последующем руководство поставщика какими-либо действиями (отгрузками в счет заключенного договора, перепиской и др.) одобрит сделку, она будет считаться заключенной, даже если налоговый орган докажет отсутствие полномочий у заключившего ее лица действовать от имени поставщика на момент ее заключения. Бремя доказывания действительности такой сделки переходит на налогоплательщика, который должен представить доказательства одобрения заключенного договора.
Даже если договоры поставки будут признаны недействительными по решениям арбитражного суда, это не означает автоматического наступления неблагоприятных последствий в сфере налогообложения.
В соответствии с п. 1 ст. 172 НК РФ налоговые вычеты производятся на основании документов, подтверждающих фактическую уплату сумм налога.
Между тем недействительность сделки, являющейся основанием для совершения платежа, не влечет недействительности расчетной операции, проведенной согласно договору банковского счета. Условие фактической оплаты товаров поставщиков, установленное налоговым законодательством для правомерного исчисления НДС, в данном случае считается соблюденным независимо от признания договора поставки недействительным <489>.
———————————
<489> См.: Нагорная Э.Н. Применение положений о недействительности сделок при разрешении налоговых споров // Налоговые споры. Теория и практика. 2005. N 5. С. 8, 9.
Таким образом, налогоплательщику в данной правовой ситуации достаточно доказать факт оплаты товара российскому поставщику, для того чтобы получить право на налоговый вычет по НДС.
Из подпункта 3 п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что налоговые органы в целях налогообложения вправе изменить юридическую квалификацию сделок, заключенных налогоплательщиками с третьими лицами.
Статьей 170 ГК РФ предусмотрена возможность считать ничтожной мнимую сделку, совершенную лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Пунктом 2 этой же статьи предусмотрена возможность переквалификации притворной сделки, т.е. сделки, которая совершена с целью прикрыть другую сделку. Такая притворная сделка считается ничтожной, однако к ней применяются правила, относящиеся к сделке, которую стороны действительно имели в виду.
При рассмотрении налоговых дел иногда встает вопрос о возможности изменения квалификации не только гражданско-правовых договоров, но и договоров, вытекающих из трудовых и иных отношений. В частности, этот вопрос приобретает значение при расчете налогооблагаемой базы по налогу на прибыль, когда в соответствии с подп. 38, 39 п. 1 ст. 264 НК РФ налогоплательщик заявляет об учете расходов в виде средств, направленных на цели, обеспечивающие социальную защиту работающих в организации инвалидов.
В таких ситуациях налоговые инспекции проверяют заключенные организацией с инвалидами трудовые договоры и могут ссылаться на их недействительность по тем или иным причинам либо на применение к этим договорам норм гражданского законодательства.
Вправе ли суд в этих ситуациях по аналогии применять положения ст. 170 ГК РФ? Представляется, что нет.
Согласно п. 3 ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.
Критерием разграничения является в данном случае метод регулирования, присущий разным отраслям права <490>.
———————————
<490> См.: Садиков О.Н. Комментарий к гл. 1 // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой. М., 1998. С. 9.
Под методом правового регулирования в большинстве научных работ понимается способ воздействия государства через нормы права на регулируемые ими волевые общественные отношения <491>.
———————————
<491> См.: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 1. Свердловск, 1963. С. 64; Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. С. 50; Общая теория государства и права. М.: Изд-во МГУ, 1961. С. 475.
Общепризнанно, что метод правового регулирования не избирается государством произвольно, а обусловливается в конечном счете предметом правового регулирования, т.е. особенностями тех общественных отношений, которые для данной отрасли права составляют предмет правового регулирования <492>.
———————————
<492> См.: Александров Н.Г. Глава 1 в учебнике «Советское трудовое право» / Под ред. Н.Г. Александрова. М.: Юридическая литература, 1972. С. 38, 39.
Анализ ст. 5, 15, 21, 56, 57, 68, 189, 190, гл. 13, 60, 61 Трудового кодекса РФ (ТК РФ) показывает, что метод регулирования, присущий трудовому праву, имеет существенные отличия от метода регулирования, присущего гражданскому праву. Нормы трудового права, содержащиеся в иных законах, должны соответствовать настоящему Кодексу. В случае противоречий между настоящим Кодексом и иными федеральными законами, содержащими нормы трудового права, применяется настоящий Кодекс. Если вновь принятый федеральный закон противоречит настоящему Кодексу, то этот федеральный закон применяется при условии внесения соответствующих изменений и дополнений в настоящий Кодекс (ст. 5 ТК РФ).
Таким образом, из текста ст. 5 ТК РФ видно, что законодатель именно данному Кодексу отдает преимущество перед другими федеральными законами, содержащими нормы трудового права. Тем более является проблематичным применение аналогии гражданского законодательства при решении вопроса о законности трудового договора.
В соответствии со ст. 15, 21, 56, 57, 189, 190 ТК РФ трудовые отношения основаны не только на соглашении между работником и работодателем, но и на подчинении работника правилам внутреннего трудового распорядка, соблюдении трудовой дисциплины, что свидетельствует о наличии элементов властного подчинения одной стороны соглашения другой, в отличие от гражданских правоотношений, основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников. Прием на работу, например, оформляется приказом (распоряжением) работодателя (ст. 68 ТК РФ).
При этом не стоит забывать, что п. 3 ст. 2 ГК РФ установлено ограничение применения гражданского законодательства именно к такого рода отношениям, основанным на любом властном подчинении одной стороны другой. Поэтому, коль скоро трудовые отношения носят элементы властного подчинения одной стороны другой, не приходится говорить о безусловном применении гражданского законодательства, в том числе ст. 170 ГК РФ, к трудовым отношениям.
При формировании трудовых отношений большое значение придается представительному органу работников организации и коллективному договору, что совершенно несвойственно гражданским правоотношениям.
Главами 60, 61 ТК РФ предусмотрен особый порядок рассмотрения трудовых споров с созданием комиссий по трудовым спорам, что не установлено для разрешения гражданских споров.
Прекращение трудового договора происходит в строго оговоренных Трудовым кодексом РФ случаях на основании гл. 13. Условия трудового договора могут быть изменены только по соглашению сторон и в письменной форме по основаниям ст. 57 ТК РФ.
Можно обратиться к ст. 83, 84 ТК РФ, регулирующим прекращение трудового договора по обстоятельствам, не зависящим от воли сторон, или вследствие нарушения установленных настоящим Кодексом или иным федеральным законом обязательных правил при заключении трудового договора. Данные нормы права предметно наиболее приближены к нормам права, содержащимся в ст. 169, 170 ГК РФ, регулирующим прекращение гражданско-правового договора вследствие нарушения закона.
В отличие от ст. 169, 170 ГК РФ, содержащих достаточно общие условия признания сделок ничтожными, которые могут охватывать широкий спектр взаимоотношений сторон сделки, где главным становится выявление их действительной воли при совершении сделки, ст. 83, 84 ТК РФ содержат исчерпывающий перечень конкретных обстоятельств, при которых трудовой договор подлежит прекращению, например отсутствие соответствующего документа об образовании. В любом случае такое обстоятельство должно быть предусмотрено федеральным законом.
Проведенный сравнительный анализ норм гражданского и трудового права показывает, что налоговый орган или суд при разрешении налогового спора не вправе в целях налогового законодательства считать заключенный трудовой договор ничтожным или давать ему иную квалификацию по аналогии со ст. 169, 170 ГК РФ.
Что касается изменения юридической квалификации договоров, вытекающих из иных отношений, не относящихся к гражданско-правовым отношениям, суд должен в каждом конкретном случае выявлять метод регулирования, присущий отрасли права, регулирующей данные отношения, сравнивая этот метод с методом, присущим гражданскому праву, для того чтобы прийти к правильному выводу о возможности применения норм гражданского законодательства по аналогии.
Таким образом, налоговому органу недостаточно заявить суду о ничтожности или притворности, в частности трудового договора, в налоговых целях. Такой договор должен быть прекращен в установленном Трудовым кодексом РФ порядке, что является гарантией от произвольного, не основанного на нормах трудового права расторжения договора.
Впервые в АПК РФ 2002 г. отдельно упоминается о документах, полученных посредством факсимильной, электронной или иной связи, а также о документах, подписанных электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи. В части 3 ст. 75 АПК РФ указано, что данные документы допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые установлены федеральным законом, иным нормативным правовым актом или договором.
Указанное требование процессуального законодательства носит достаточно общий и, кроме того, отсылочный характер.
Между тем встает вопрос о достоверности информации, содержащейся в документах, полученных с помощью электронной техники.
Оценить достоверность доказательств — значит определить их правильность, соответствие полученных сведений о фактах действительности <493>.
———————————
<493> См.: Основные принципы гражданского процесса / Под ред. М.К. Треушникова, З. Чешки. М., 1991. С. 59.
И.В. Решетникова в качестве ориентира в разрешении данной проблемы предлагает использовать английское законодательство, а именно Закон о доказательствах по гражданским делам 1968 г., который содержит требования, предъявляемые к компьютерным доказательствам (правило 6084).
Эти требования заключаются в следующем:
документ выдан компьютером тогда, когда тот использовался постоянно для накопления и обработки информации в любом виде деятельности, выполняемой в тот же временной период;
в этот период информация поступала на компьютер в обычном порядке;
в течение большей части этого времени компьютер работал должным образом, а если он не работал или вообще не использовался в момент записи, это не могло повлиять на воспроизведение документа или точность его содержания;
сведения в документе отражают информацию, поступившую в компьютер обычным порядком, или получены из этой информации <494>.
———————————
<494> См.: Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М.: Городец, 1999. С. 198.
И.Н. Лукьянова <495> отмечает, что электронный документ может быть распечатан в любом количестве экземпляров, каждый из которых будет тождествен всем остальным. Это не означает, что все бумажные экземпляры этого электронного документа являются оригиналами, как, например, оригинальные экземпляры коносамента. Электронный документ обладает юридической силой при соблюдении установленных законом требований вне зависимости от того, будет ли он когда-либо изготовлен на бумажном носителе. Этим он отличается от обычного документа на бумажном носителе, подготовленного с помощью компьютера, но распечатанного и собственноручно подписанного. Когда документ передается посредством электронной связи, передается не материальный носитель с письменным содержанием, а только содержание документа путем передачи специальных сигналов. Более верный, отвечающий современным условиям электронного документооборота подход к определению подлинника электронного документа закреплен в ст. 9 Типового закона об электронной торговле Комиссии ООН по праву международной торговли <496> (далее — Типовой закон), согласно которому запрещается при любых процессуальных действиях применять положения норм доказательственного права таким образом, чтобы отрицать допустимость электронного документа в качестве доказательства на том основании, что оно не представлено в его подлинной форме. В то же время ст. 8 Типового закона предлагает следующие критерии подлинности информации, содержащейся в электронном документе:
———————————
<495> См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 92.
<496> См.: Типовой закон об электронной торговле Комиссии ООН ЮНСИТРАЛ рекомендован Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН А/51/628 от 30 января 1997 г. // www.uncitral.org.
«1. Если законодательство требует, чтобы информация представлялась или сохранялась в ее подлинной форме, это требование считается выполненным с помощью сообщения данных, если:
a) имеются надежные доказательства целостности информации с момента, когда она была впервые подготовлена в ее окончательной форме в виде сообщения данных или в каком-либо ином виде, и
b) при необходимости предъявления информации, эта информация может быть продемонстрирована лицу, которому она должна быть предъявлена…»
Новизна подхода Типового закона состоит в том, что он не предлагает считать подлинным какой-то определенный экземпляр документа, а предлагает выработать критерии, с помощью которых можно было бы определить, является ли информация, содержащаяся в электронном документе, подлинной: 1) целостность информации электронного документа должна подтверждаться достаточными доказательствами; 2) должна существовать возможность демонстрации информации в необходимых случаях. При этом критерием оценки целостности электронного документа ст. 8 Типового закона предлагает считать сохранение информации в полном и неизменном виде, без учета добавления любых дополнений и любых изменений, происходящих в обычном процессе передачи, хранения и демонстрации. Надежность доказательств целостности информации в соответствии с той же ст. 8 Типового закона должна оцениваться с учетом цели, для которой информация была подготовлена, и всех соответствующих обстоятельств. Такой же подход к определению подлинности электронного сообщения воспринят в ст. 7 проекта Единых правил по электронным подписям, принятого 3-й сессией Рабочей группы по электронной торговле ЮНСИТРАЛ (14 — 25 декабря 2000 г., Нью-Йорк) <497>.
———————————
<497> www.russianlaw.net
Такой подход к компьютерным доказательствам, основанный на знании технологических процессов, позволяет судам получить достоверную информацию для исследования, оградить себя от сфабрикованных компьютерных данных <498>.
———————————
<498> См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 174.
Проблема письменных доказательств, полученных с помощью электронной техники, постоянно встает перед арбитражными судами при разрешении налоговых споров.
М.К. Треушников полагает, что истоки допустимости средств доказывания лежат за пределами гражданского процесса, имеют производный от норм материального права характер <499>.
———————————
<499> См.: Треушников М.К. Допустимость доказательств по уголовным и гражданским делам. Актуальные проблемы в теории юридических доказательств. Иркутск, 1984. С. 107.
Согласно подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ при реализации товаров на экспорт в числе прочих документов в налоговый орган представляется выписка банка, подтверждающая фактическое поступление выручки от иностранного лица — покупателя указанного товара на счет налогоплательщика в российском банке.
В соответствии с п. 2.1 ч. III Правил ведения бухгалтерского учета в кредитных организациях, расположенных на территории Российской Федерации, утвержденных Приказом Банка России от 18 июня 1997 г. N 02-263, выписки банка из лицевых счетов, распечатанные с использованием средств вычислительной техники, выдаются клиентам без штампов и подписей работников кредитной организации.
Однако налоговые органы, получая от налогоплательщиков оформленные в соответствии с требованиями указанных Правил выписки банков из лицевых счетов, не принимают их в качестве надлежащих доказательств, требуя заверить их печатью банка и подписями его руководящих лиц.
ВАС РФ поддержал данное утверждение налоговых органов и отменил судебные акты судов нижестоящих инстанций, удовлетворивших требование налогоплательщика о возмещении суммы НДС из бюджета по тому основанию, что налогоплательщиком представлен весь пакет документов, предусмотренных действующим законодательством, в том числе выписка банка, подтверждающая фактическое поступление выручки от иностранного покупателя товара на счет налогоплательщика в российском банке <500>.
———————————
<500> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 27 апреля 2002 г. N 4320/01 // Архив ФАС МО.
Между тем оформляемые в соответствии с банковскими Правилами выписки банка из лицевого счета полностью удовлетворяют вышеназванным условиям, перечисленным в английском Законе о доказательствах по гражданским делам 1968 г., поэтому не имеется оснований сомневаться в их достоверности.
На налогоплательщика при отсутствии заявления о фальсификации доказательств не должно возлагаться дополнительное бремя доказывания факта получения валютной выручки с требованием дооформления банковских документов в порядке, не предусмотренном Правилами ведения бухгалтерского учета в кредитных организациях, расположенных на территории Российской Федерации.
В то же время при разрешении налоговых споров не должно быть формального подхода к оценке письменных доказательств.
Выписка банка из лицевого счета в силу действующих банковских Правил обычно не содержит ссылок на наименование иностранного лица — покупателя товара и реквизиты внешнеторгового контракта. В связи с этим налогоплательщики представляют в налоговые органы и в суд такие обезличенные выписки, считая выполненными требования Налогового кодекса РФ и обязанности по доказыванию факта поступления валютной выручки.
Однако с этим нельзя согласиться. Закон требует от налогоплательщика представления не просто выписки банка о поступлении какой-то суммы на счет налогоплательщика, а документа, подтверждающего поступление выручки от иностранного лица — покупателя экспортного товара.
Здесь налицо несогласованность норм налогового и банковского законодательства, которое не предъявляет к выпискам банков требований указывать в них сведения о контракте и иностранном плательщике.
В связи с этим в подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ необходимо внести изменение, изложив его в следующей редакции: «Выписка банка и другие банковские документы, подтверждающие фактическое поступление выручки от иностранного лица — покупателя указанного товара на счет налогоплательщика в российском банке».
Как показывает судебно-арбитражная практика <501>, такими документами являются СВИФТ-послания, содержащие сведения о наименовании иностранного плательщика, его расчетных реквизитах, дате и номере внешнеторгового контракта, что позволяет полностью идентифицировать поступившую на счет организации сумму как валютную выручку, полученную по внешнеторговому контракту.
———————————
<501> См.: дела N КА-А40/3625-03, КА-А40/4399-03, КА-А40/7664-03, КА-А40/7717-03, КА-А40/7802-03, КА-А40/7797-03, КА-А40/7949-03-П, КА-А40/7942-03, КА-А40/6217-03 // Архив ФАС МО.
Указанные сведения могут быть подтверждены справками банков, обслуживающих как иностранных покупателей, так и российских налогоплательщиков.
Таким образом, обязанность налогоплательщика подтвердить факт поступления на его счет валютной выручки не исчерпывается представлением выписки банка из лицевого счета. Пока суду не будут представлены доказательства фактического поступления выручки от иностранного лица — покупателя экспортируемого товара на счет налогоплательщика в российском банке, эта обязанность не может считаться исполненной.
Законодатель в настоящее время опережает ход научной мысли.
Из текста ч. 1 ст. 75 АПК РФ следует, что сам по себе способ исполнения документа в форме цифровой графической записи или иной форме позволяет установить достоверность документа, для того чтобы он считался письменным доказательством.
Между тем некоторыми учеными-юристами не воспринимается новая форма исполнения документа с использованием новейших достижений научно-технического прогресса.
Предлагается ввести термин «дуализм доказательств», когда одно доказательство признается допустимым к использованию только вместе с другим доказательством-подтверждением исходя из того, что сами по себе электронные письма, факсимильные сообщения не свидетельствуют достоверность своего происхождения, из чего делается вывод, что если стороне необходимо использовать в гражданском процессе в качестве доказательств сведения, имеющиеся в электронном варианте, она должна подтвердить их достоверность другими сведениями из самостоятельного источника доказательств — заключением эксперта.
В подтверждение данного вывода приводится пример из практики суда общей юрисдикции, когда суд отказал в иске к телекомпании о возмещении морального вреда, причиненного несовершеннолетней распространением в телепрограмме сведений о совершении в отношении ее преступления. Суд отказался принять в качестве доказательства видеозапись без ее экспертного исследования, стоимость которого родители девочки не могли оплатить <502>.
———————————
<502> См.: Исаенкова О. Нерешенные вопросы доказательств // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». N 47(9001).