Одни из них относятся к различным аспектам восхождения, а другие никакого отношения к нему не имеют. «Абстрактное», например, употребляется в смысле отвлеченного отражения (мышления) вообще, в смысле такого понимания предмета, при котором указываются его общие свойства и игнорируются специфические и др.; «конкретное» — в смысле соединения многообразного вообще, а также специфичности, частного и даже чувственного [309].
Во избежание путаницы мы под «абстрактным» и «конкретным» рекомендуем понимать исключительно мысленные образы объекта познания, которые обладают следующими чертами: абстрактное — это понятие об объекте исследования, полученное путем отвлечения от какой-либо специфической стороны, одностороннее понятие о предмете; конкретное — понятие об объекте, полученное при исследовании его с разных сторон, соединение абстрактных определений (понятий) объекта. Например, изучение процесса производства капитала дает абстрактное понятие о капитале в целом, а включение в сферу исследования процесса обращения капитала дает конкретное понятие о капитале [309].
Абстракция является итогом обобщения результатов созерцания, наблюдения, первичных описаний объекта изучения [18]. Обобщение осуществляется посредством таких процедур: • расчленение объекта, подвергаемого обобщению, и отбор наиболее значимых его частей;
придание обобщенным частям формы, подчеркивающей значимое и устраняющей малозначимое;
совмещение оформленных частей в целостность;
рассмотрение полученной конструкции для дальнейшего мысленного использования как самого объекта исследования с приданием ему объектного, по функции — причинно-следственного, содержания.
Обобщение может быть субъективным, индивидуализированным, случайным и организованным, подчиненным определенным критериям, ориентированным на использование этого обобщения в рамках определенного способа. Абстракция как результат осознанного обобщения может замещать исходный материал познания, использоваться для конкретизации. Примером абстракций являются концепции, теории, понятия, категории, значения [13]. Значения, высказанные на определенном языке, используются в мышлении в функции предикатов.
Для мыслительной деятельности необходимо формировать определенное количество абстракций. Абстрагирование начинается с выделения «общего» из множества однотипных образов посредством схематизации, т. е. разделения частей знаково-символичного материала, отбора из них наиболее значимых частей, придания этим частям типовой формы, объединения их в соответствии с теми или иными принципом, установкой, критерием и последующим особым конструированием содержаний. В процессе абстрагирования происходит переход от созерцания объекта, фиксаций этих созерцаний и построения эмпирических текстов к созданию обобщенных заместителей реального объекта исследования. Результат абстрагирования выражает его конструктивно-онтологическое содержание, определяемое конструирующими возможностями мыслящего человека и используемого им способа мышления. Реализация функции абстракции приводит к трансформации сознания мыслящего человека.
Логика восхождения от абстрактного к конкретному. Является логической формой мышления, где происходит переход от абстрактного утверждения к конкретному и сохраняется в качестве основания абстрактное. Иными словами, это логика систематического уточнения, если сфокусировать внимание на ведущий организационно-мыслительный механизм перехода к более конкретному «уточнению» содержания. Мышление, соответствующее логике восхождения, применяется в перестройке управленческого мышления от естественного к культурному. При использовании в процессах принятия решений, анализа ситуаций и других осваиваемой логики создаются условия для появления новых форм мыслительных процессов и их усвоения. При перестройке мышления естественное мышление не исчезает, а появляется способность дополнительно переходить к культурному мышлению.
Человек строит практическую деятельность на основании понимания образов реального мира, если, имея образ, представляет ситуацию наблюдения этого объекта, но изменяет степень подробности рассмотрения. Например, наблюдая лес издалека и вблизи, он может получить переход от сложного образа к менее сложному. Издали детали не видны, по мере приближения становятся более различимыми. Следовательно, можно обладать знаниями об одном и том же объекте, но с разной степенью сложности, детализированности. Например, издали лес кажется сплошной массой, по мере приближения становится видно, что это стена деревьев, затем различаются отдельные деревья и т. д.
Этот пример может послужить исходным материалом для получения логики восхождения от абстрактного к конкретному. Однако, чтобы понять ее, необходимо вначале в словесной и письменной формах (в обычных текстах) показать следующие переходы:
• от организованного представления к неорганизованному и обратно;
• от организованного сложного, дифференцированного представления к менее сложному, менее дифференцированному и обратно. Необходимость таких переходов — основная предпосылка суждения или единицы высказывания. Эти единицы могут объединяться в умозаключение и усложняться. Суждение — форма мысли, в которой утверждается или отрицается что-либо относительно предметов и явлений (их свойств, связей и отношений) и которая обладает свойством выражать либо истину, либо ложь.
Процесс образования единицы высказывания, или суждения, состоит в следующем: читая текст, мы видим его состоящим из фрагментов. Явного обозначения границ текста в обычных высказываниях нет. Единица высказывания, или суждение, состоит из трех компонентов:
1. Отсылание к тому, о чем идет речь. Например, мы говорим: «Посмотрите вон на то здание». Мы слушателя «повернули» к реальности. Другой вариант: «Вспомните, как выглядит ваша квартира». Слушатель начинает извлекать из памяти образ своей квартиры. Наше высказывание отослало его к нему, в воспоминание. В логике то, о чем идет речь, называется субъектом мысли (5).
Отношение к тому, что хочется сказать о субъекте. Например, «Посмотрите на то здание: оно десятиэтажное». Когда мы так говорим, все уже видят это здание, но внимание фокусируется на его характеристике. В данном случае собственно характеристика — это «десятиэтажность». В логике то, что говорится о субъекте, называется предикатом (Р). Когда говорят: «Этот руководитель (все посмотрели на него) очень умный», — то, чтобы это понять, все должны иметь образ «очень умного», иначе мысли нет, есть только указание смотреть.
Связывание 5 и Р. Характеристика «очень умный» должна относиться к данному руководителю. Если такой связи нет, то нет и единицы мысли. Есть реальный человек и некая характеристика, но мы можем не применять ее к этому человеку, поскольку связь характеристики с ним не указана. Чтобы высказывающего суждение понимали, он должен:
а) построить в субъективной части высказывания образ (в на-
шем примере — образ индивидуального, начальника);
б) построить образ-характеристику («умный человек») в преди-
катной части высказывания;
в) соотнести 5 (субъект) и Р (предикат).
Соотносимые компоненты могут быть неравны. Реальный руководитель обладает множеством свойств и качеств, но необходимо выделить только одно, конкретное — «очень умный». Следовательно, в процессе соотнесения все многообразие качеств заменено одной характеристикой. В этом и состоит содержание мысли. В дальнейшем, поняв точку зрения автора высказывания и используя ее в рассуждении, все должны иметь в виду, что многообразие качеств «этого руководителя» в рассуждении не важно. Важно лишь то, что он — умный человек. Происходит отождествление субъекта именно с этим предикатом.
Ситуация понятна, но, участвуя в коммуникации, не удается постоянно ее удерживать. При этом важно иметь в виду, что является в коммуникации субъектом, а что — предикатом. Любое суждение выполняет функцию субъекта мысли (то, о чем идет речь) и функцию предиката мысли (то, что говорится о субъекте). Субъекту и предикату соответствует представление об объекте как результате его созерцания или прямого имитационного воспроизведения. Для понимания текста суждения необходимо сконструировать (или извлечь из памяти) образ объекта, вовлечь наличное значение и соотнести их между собой. Соотнесение должно быть произведено так, чтобы содержание значения выступило вместо содержания образа объекта.
В суждении предикат извлекается из «словаря» предикатов, имеющегося у человека (рис 11.11). Далее фиксируется его функция быть средством мысли (2) и производится перемещение в то «место», где зафиксирована его функция быть заместителем субъекта (3). Пока нет затруднений в подтверждении (4), опровержения (5), субъект заменяется предикатом. При опровержении предикат возвращается в функцию средства мысли (6) и словарь (7).
Представим иное изображение обсуждаемых событий в логической схеме. Она понадобится для перехода к собственно логике восхождения. Есть нечто реальное, внешнее по отношению к мышлению. Назовем его субъектом (5). Есть место для построения содержательной мысли или суждения. Есть средство мышления — сумма предикатов (Р), например словарь или последовательность заранее готовых утверждений («человек», «умный» и т. д.). Это специально сконструированные представления, в отличие от несконструиро-ванных. Будем считать: то, что здесь является субъектом, познавае-
мо и как-то первично представлено. Следовательно, существует образ субъекта — 5. Представим также, что 5 адекватен реальности, иначе о нем нельзя вести речь. (Различение вариантов 5 в логику не входит.)
Итак, 5 и Р есть, а мысли еще нет. Необходимо пространство, где бы появлялась содержательная мысль. В связи с необходимостью построения суждения из словаря извлекается один предикат. Теперь есть некое априорное утверждение («умный»), которое является инструментом, средством высказывания. Нужно показать его, сказав: «Из всех возможных предикатов я буду пользоваться этим». Возникает первая мыслительная функция — демонстрация мыслительного средства, которое будет использоваться, показ предиката как такового.
Далее переходят в левый верхний квадрант. Изменяется функция предиката, он становится субъективированным (Р15). Говорится: «Содержание всего Р я сейчас буду относить к «тому», к «реальности», говорить буду о том, говорить буду вот так». Если говорящий — формалист, он навязывает свою содержательную характеристику того, чего еще пока не знает. Верхняя стрелка на схеме означает выраженное намерение соотнести Р и 5, но явно соотнесение еще не произведено. Автор утверждает: «Все, что будет в реальности, связано этим предикатом». Утверждает, но еще не подтверждает.
Первое соотнесение с 5 — отождествление. Определяем, обнаруживается ли Р в реальности. Ищем подтверждающий материал; если нашли, значит — подтвердили. Тождественность установлена. Если Р состоит из нескольких частей, происходит последовательное соотнесение каждой из них с 5, а связи между частями Р отыскиваются в 5, в реальности. Такое отождествление — неформальное, так как оно осуществляется в реальности. Мы избавились от формальности утверждения, но его содержание осталось тем же самым, явно не тождественным всему богатству 5. В суждении это обстоятельство не принимается во внимание. Суть суждения — подведение под понятие, т. е. установление сопоставимости в рамках подтверждения.
Результат этой мыслительной процедуры — рассмотрение содержания не как предикативного, а как субъективного. Например, человек, который читает схему деятельности, указывает на соприкосновение стрелок на ней, а прочитывает это соприкосновение как «конфликт», т. е. содержательно. Если бы он, указывая на стрелки, говорил, что это — стрелки, они соприкасаются, то рассуждал бы, как именно соприкосновение происходит. Это было бы обсуждением средства мышления, а не содержания мысли. Если человеку, прочитывающему чертеж, скажут: «Ты же о стрелках говоришь», — он не станет возражать, но отметит: «Да, о стрелках, но мне важно показать, какое именно содержание за ними стоит — «конфликт», но не конкретный, а как бы идеальный». В процедуре подтверждения идеальному объекту придается такое значение, как будто он и есть реальное, конкретное событие.
Если в 5 найден материал, не соответствующий Р, возникает новый процесс создания и перестраивания предикатов. С этой целью предикат после получения знания возвращают не в словарь, а в то место, где можно создать более сложный предикат. Усложнение будет не просто приложением нового предиката, а извлекается такой предикат из словаря, который изменял содержание первого. Рассмотрим, как именно должно изменяться содержание. Вспомним пример о наблюдении за лесом издалека и вблизи. В нем наблюдаемый издали лес будет — нерасчлененное целое. Если схему усложнить и ввести расчлененность как средство для уплотнения содержания, то, подходя поближе к лесу, мы различаем его части. Подсоединяем второй предикат к первому, как бы вставляя его в первоначальное представление образа. Появляется третий предикат как результат синтезирования. При рассуждениях об этом объекте необходимо использовать все три предиката, но второй будет выполнять особую функцию — различения детали в прежнем предикате. Предикаты не ставятся рядом, а как бы вставляются один в другой и получают свое структурное уточнение — уточняющего предиката.
Отбросим результат промежуточного уточнения, а в исходное введем вторично уточненный предикат. Тогда все будет вложено в первоначальную рамку. Последующий предикат по своему формальному содержанию может существовать только внутри предшествующего, как «вложенный» в него. Рамки жизни последующего заданы предшествующим. Уточняющий предикат можно ввести не ко всем ситуациям мышления, а к определенному их типу. Например: «Он очень умен в своих суждениях». Появляется специфика мышления, которая характеризует конкретный тип ситуации, а для дальнейшего уточнения надо вводить еще более тонкие дифференцировки, теперь уже в этом типе ситуации, вложить новую дифференцировку в прежнее высказывание и вновь ее применить. Например: «Он умен в суждениях на стадии их подтверждения».
Идея восхождения основана на процедурах «вкладывания», последовательного уплотнения содержания. В этом типе построения сложных высказываний предъявляются очень жесткие требования к подбору последующего уточняющего предиката. Он должен соответствовать предшествующему уточняющему предикату и тем более быть приемлемым для исходного предиката. Чем длиннее высказывания, тем сложнее найти очередной уточняющий предикат, поскольку требования к его подбору постоянно возрастают. Здесь не подходит простой принцип дополнительности — перечисление того, что еще можно найти.
В логике систематического уточнения каждое дальнейшее движение строго организовано и предопределено нарастающим количеством требований. Эта логика запрещает исчезновение первоначальной мысли. Поэтому появляется возможность использовать логику восхождения как «дисциплинатор» мышления. Такой тип размышления (с постоянным сохранением исходных и последующих рамок) характерен для анализа развивающихся объектов. Развиваясь, объект становится все более сложным по своему содержанию, но остается тем же самым. Деятельность обладает уникальной возможностью саморазвития. Чтобы развивать ее (например, деятельность предприятия, управленческую деятельность, культуру управленческой деятельности), необходимо постоянно в размышлении удовлетворять требованиям логики восхождения.
Реальная мысль всегда движется во многих направлениях. Логика восхождения, применяемая к реальной мысли, очень жестко фиксирует смену направлений. Это помогает более определенно организовать коммуникацию. Если автор начал свою мысль, мы уже его контролируем, не позволяя изменять ее направление. А если он все же начал двигаться в другую сторону, то должен обосновать это. Логика восхождения — уникальное средство организации индивидуального и коллективного мышления. Когда появляются «изгибы» мысли, она позволяет твердо их фиксировать и использовать в критике кри-териальность, а не просто критиковать, исходя из «подозрения».
Использование метода перехода от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному для разработки и реализации стратегии. На рис. 11.12 показана «идея» построения стратегии, когда созерцательные фиксации состояния дел в организации привели
к необходимости планировать деятельность в соответствии с целями (а — к), а также разрабатывать эмпирические нормы (планы, программы и др.) деятельности на тактическом уровне. На этом уровне все спланированные мероприятия по реализации целей обобщаются на основе построенного «дерева целей» (реализация программно-целевого подхода) и разделения целей на функциональном уровне (функциональные цели организации: производство, маркетинг, развитие и производство).
На стратегическом уровне реализуется одна стратегическая цель организации деятельности, которая «вырастает» из целей функционального уровня, где также спланирован комплекс мероприятий по достижению целей этого уровня. Стратегия здесь может быть представлена в виде проекта, плана, программы и т. п. реализации стратегической цели.
Стратегия А реализует цель организации в видении ее персоналом, а стратегия Б — это абстрактная норма, построенная в соответствии с видением стратегической цели элитой общества, собственниками организации. Принципиальным отличием реализации стратегии Б является то, что она определяет деятельность на функциональном и тактическом уровнях. Это реальная стратегия, ибо под ее реализацию выделены соответствующие ресурсы и время достижения стратегической цели.
ВЫВОДЫ
Разработка кадровой стратегии может быть осуществлена по аналогии со стратегией организации. Однако на сегодня еще не сложилось апробированной на практике технологии разработки стратегии. Создание концептуальной модели кадровой стратегии свидетельствует о том, что эта стратегия реализует цели кадровой политики государства или организации в одной из сфер социального управления. Кадровая стратегия определяет структуру кадров общества и организации, процесс кадровой работы. Она взаимосвязана с методами организации кадровой политики. Особенность этой взаимосвязи проявляется в том, что кадровая стратегия обращена на деятель-ностный аспект работы персонала на всех уровнях иерархии управления, а метод — на мыследеятельность персонала организации.
Выбор стратегии является следствием соответствующего самоопределения. Стратегия вместе с методом, базируясь на концепции, исповедуемых ценностях, обусловливает самоопределение человека, коллектива, общества и целенаправленную деятельность.
Особую роль в углублении понимания стратегии и стратегического управления начинает играть новая версия методологии, основанием которой является культурная организация рефлексии. Под культурой понимают особую организацию рефлектирующего мышления, в основе которой — использование понятий и категорий (средств) теории мышления и деятельности. Управление по своей функции возникает из рефлексии действий, а профессионализация управленческой деятельности зависит от развития языковых средств организации рефлексии, разрабатываемых в методологии. Одним из важнейших факторов в управленческой деятельности, особенно в стратегической форме управления, является применение онтологических схем. Стратегия предстает абстрактным проектом «движения» целостности от одного пункта к другому (желаемому).
Она предполагает сохранность абстрактного содержания на всех позиционных уровнях иерархии управления. Стратегии употребляются как средство перенормирования с сохранением исходных условий нормирования. Концепции могут быть основанием для многих нормирований стратегического типа.
Культура мышления в рамках методологических разработок является осознанным стремлением к удержанию уровня понятийного мышления и применению понятий в различных рефлексивных функциях. Для стратегического мышления характерны три основные черты: а) приложимость содержания к макросистеме (социокультурной, деятельностной, экономической, политической и т. п.); б) макросистема должна обладать всеми атрибутами объекта, а не его становления; в) макросистема должна быть описана и нормативно представлена на абстрактном уровне, так как предполагается наличие управленческой иерархии и уровня иерарха.
При проектировании деятельности в управленческой позиции стратегия оформляет заказ на состояние и «место размещения» указанной макроцелостности. В силу того, что иерарх (руководитель страны, отрасли, фирмы, главнокомандующий, лидер культурного движения и т. п.) мыслит целое в иерархической системе и не имеет дела с реальными воплощающими действиями, он видит и удерживает абстрактное замещение всех конкретных или конкретизированных представлений о целостности. Иерарх не предписывает конкретное. Его конкретное, созерцающее видение выступает лишь в служебной функции удержания связи с реальностью и мыслекоммуникации со всеми членами иерархии. Стратег имеет дело с абстрактным (концептуальным) образом целостности, соответствующим видением среды, фиксацией внешних и внутренних факторов поведения целостности. Он должен владеть техникой объектно-онтологического оперирования, объектно-каузального мышления рефлексивного типа. На сегодня управленцы подобной техникой мышления не владеют. В силу этого отсутствуют профессиональные стратеги, использующие стратегическое управление и стратегическое мышление.
В версии стратегического проектирования и управления американских специалистов эмпирически обобщены многие существенно значимые особенности процедур разработки стратегии. Практически все они вытекают их функций управления, базирующихся, в свою очередь, на рефлексивной функции. Творческий дух поисков новых вариантов разработки стратегии связывает мыслетехнологи-ческие проблемы с проблемами взаимодействия, взаимопонимания и учета в командах управленцев. Остается скрытой сущность поисков и результатов, содержащаяся в культуре мышления и рефлексии. Это выражено в технике мышления при переходах от абстрактных уровней разработки, где строится стратегия, к конкретным, где появляется переход от стратегии к задачам для нижестоящих управленцев.
Версия О. Анисимова наиболее научно обоснована и апробирована в ходе многочисленных организационно-деятельностных игр, посвященных разработке стратегий фирм, регионов в стране, но недостаточно методически изложена для использования практиками.
Приведены лишь наиболее важные и слабо изложенные в литературе методы, используемые при разработке стратегий. Однако именно они определяют специфические особенности научного обоснования деятельности персонала управления, привлекаемого к разработке кадровых стратегий.