Обязательство по предоставлению кредита (кредитное обязательство) представляет собой такое обязательство, в котором с обязанностью банка предоставить кредит корреспондирует право заемщика требовать такого предоставления. Если же содержание данного обязательства можно вывести из дефиниции п. 1 ст. 819 ГК РФ, то о наличии обязательства по принятию кредита заемщиком согласно этой же норме говорить не приходится. Тем не менее в юридической литературе наряду с обязанностью банка предоставить кредит говорят и об обязанности принять кредит. Так, Л.Г. Ефимова указывает на то, что «одной из обязанностей заемщика должна быть обязанность по принятию согласованной с банком суммы кредита по аналогии, например, с обязанностью покупателя принять купленную вещь» <1>. В обоснование данного довода приводятся следующие аргументы: 1) предоставление кредита является для банка одним из видов предпринимательской деятельности; 2) банк заключает кредитный договор в расчете на получение дохода в виде процентов; 3) кредитный договор сформулирован в Гражданском кодексе как консенсуальный <2>. Исключение из общего правила об обязанности принять кредит, по мнению Л.Г. Ефимовой, составляют случаи, «когда у заемщика имеется право отказаться от согласованного кредита, у него, соответственно, отсутствует обязанность его принять» <3>.
———————————
<1> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М., 2001. С. 536.
<2> Там же.
<3> Там же. С. 537.
Обоснование приведенной позиции продолжает А.А. Вишневский. Он пишет, что «наличие обязанности заемщика принять кредит служит таким же необходимым условием стабильности коммерческого оборота, как и обязанность банка предоставить кредит — как заемщик должен иметь уверенность в том, что согласованный кредит будет предоставлен, так и банк должен иметь аналогичную уверенность в том, что денежные средства будут использованы согласованным способом и он не окажется перед необходимостью искать иное вложение данных средств в зависимости от произвола заемщика» <1>.
———————————
<1> Вишневский А.А. Банковское право: Краткий курс лекций. М., 2002. С. 79.
В период введения в действие части второй Гражданского кодекса о такой обязанности вел речь С.А. Хохлов, основываясь исключительно на консенсуальной природе кредитного договора <1>.
———————————
<1> См.: Хохлов С.А. Регулирование денежных отношений // Вестник ВАС РФ. 1996. N 8. С. 92 — 93.
В то же время в юридической литературе высказывается мнение и о том, что обязанность по получению кредита выступает не общим правилом, а, напротив, исключением из общего правила. Так, Р.И. Каримуллин замечает, что, «несмотря на консенсуальный и возмездный характер заемного обязательства по кредитному договору в российском праве, действующее законодательство не позволяет говорить в виде общего правила о существующей обязанности заемщика получить кредит» <1>. Такая обязанность, по его мнению, «носит исключительный характер и может быть основана на договоре или правовых актах» <2>.
———————————
<1> Каримуллин Р.И. Права и обязанности сторон кредитного договора по российскому и германскому праву. М.: Статут, 2001. С. 62.
<2> Там же. С. 63.
На наш взгляд, возможность выделения обязанности заемщика принять кредит отсутствует в принципе и подменяет собой категорию «принятие надлежащего исполнения». Если же признать существование такой обязанности, то возникает вопрос о соотношении встречных обязательств, а именно обязательства по предоставлению кредита и обязательства по принятию кредита.
Данное предположение приводит к ситуации, в которой на банке лежит обязанность предоставить кредит заемщику и в то же время банк обладает правом требования принятия кредита заемщиком. Можно предположить, что указанные обязанность и право банка должны относиться к содержанию двух встречных обязательств, что предопределяет необходимость выяснения момента, с которого возникает каждое из указанных обязательств. Существование обязательства по предоставлению кредита обеспечивается консенсуальной конструкцией кредитного договора и возникает по общему правилу на основании юридического факта — заключения кредитного договора. Следовательно, действие, составляющее объект обязательства по предоставлению кредита, должно выступать правопорождающим фактом возникновения обязательства по принятию кредита. Таким действием выступает передача денежных средств в согласованной сумме. Однако передача вещи предполагает по общему правилу п. 1 ст. 224 ГК РФ ее вручение, а вещь считается врученной с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица. Поэтому передача (вручение) денежных средств заемщику порождает обязанность вернуть деньги в предусмотренный срок и уплатить проценты за их использование, но не обязанность принять кредит, поскольку он уже принят заемщиком.
Таким образом, обязательство по принятию кредита не может возникнуть в силу исполнения обязательства по его предоставлению. Не может оно возникнуть и одновременно с последним и существовать параллельно ему. В противном случае пришлось бы вести речь о том, что исполнение каждого из них, но независимо друг от друга порождает обязательство по возврату кредита. Нельзя предположить ситуацию, в которой обязательство по предоставлению кредита считалось бы выполненным, а обязательство по его принятию невыполненным. Следовательно, предположение о существовании двух обязательств, момент возникновения и прекращения которых совпадают и которые имеют одинаковый субъектный состав и один и тот же объект, абсурдно. Обязательство по принятию кредита не существует и существовать не может.
В случае невозможности исполнения банком своей обязанности предоставить кредит необходимо вести речь не о неисполнении заемщиком своей обязанности принять кредит, а об уклонении заемщика от принятия исполнения либо иной просрочке с его стороны и применении последствий, предусмотренных, в частности, ст. 327, 406, 408 ГК РФ. Так, согласно п. 2 ст. 406 ГК РФ просрочка кредитора дает право должнику на возмещение причиненных просрочкой убытков.
Уклонение от принятия кредита не следует путать с предусмотренным п. 2 ст. 821 ГК РФ правом на отказ от получения кредита. Исходя из сущности такого права, реализовать его можно только до момента предоставления кредита банком. Уклонение от получения кредита, которое может существовать лишь с момента непринятия суммы кредита заемщиком, не является примером реализации права на отказ от получения кредита, а выступает случаем просрочки кредитора (заемщика).
Учитывая изложенное, вызывает критику любая отсылка на наличие обязанности лица в отношении объекта обязательства, по которому это же лицо обладает правом. Подобный, как нам представляется, ошибочный подход понимания природы обязательства содержится в п. 1 ст. 454 ГК РФ, в котором наряду с правом покупателя требовать передачи товара, корреспондирующим с обязанностью продавца передать товар, предусмотрена обязанность этого же покупателя принять товар. Искажение сущности содержания обязательства с позиции теории договорного права сводит на нет разграничение гражданско-правовых договоров на односторонние и двусторонние, в основу которого положен признак распределения обязанностей между сторонами. Признание одновременного наличия права и обязанности у стороны обязательства в отношении одного и того же объекта обязательства исключает в принципе существование одностороннего договора, каким выступает договор займа, договор ренты, договор банковского вклада и др. Например, выходит, что при заключении договора займа возникают два обязательства, одно из которых — обязательство по возврату суммы займа, а другое — обязательство по принятию суммы займа.
При таком подходе определения природы обязательства теряется какой-либо смысл существования таких категорий, как «просрочка кредитора», «надлежащее исполнение», «место исполнения обязательства», «перевод долга», «уступка права требования». Так, п. 1 ст. 391 ГК РФ предусматривает возможность перевода должником долга на другое лицо лишь с согласия кредитора. Однако, если предположить, что заемщик выступает не только должником в обязательстве по возврату суммы кредита, но и кредитором в обязательстве по принятию суммы кредита банком, ничто не мешает ему уступить свое право требовать принятия суммы кредита по правилам об уступке права требования прав кредитора новому лицу (п. 2 ст. 382 ГК РФ), что, естественно, не требует согласия должника, а не руководствоваться положениями о переводе долга, предусматривающими согласие кредитора. Другими словами, в зависимости от определения природы обязательства по передаче суммы кредита банку его можно квалифицировать как обязательство либо по возврату суммы кредита, либо по принятию суммы кредита от заемщика. Таким образом, абсурдность такого подхода не только проявляется с позиции теории обязательственного права, но и выглядит таковой с практической точки зрения.
Определяя несостоятельность точки зрения, согласно которой признается возможность существования обязательства по принятию кредита, в котором должником выступает заемщик, обращает на себя внимание несостоятельность и некоторых других моментов, основанных на указанной позиции. Так, Р.И. Каримуллин определяет, что «объем обязанности получить кредит шире и помимо своевременного истребования кредита включает в себя также выполнение необходимых предшествующих ему условий» <1>. В качестве таких предшествующих истребованию кредита условий ученый называет получение разрешения государственного органа, регистрацию договора, предоставление обеспечения <2>.
———————————
<1> Каримуллин Р.И. Указ. соч. С. 58.
<2> Там же.
При буквальном понимании изложенного подхода следует, что содержание обязанности заемщика получить кредит раскрывается через последовательное выполнение условий, одним из которых выступает условие об истребовании кредита. Другими словами, ученый раскрывает содержание обязанности заемщика помимо всего прочего через категорию «право на истребование кредита». Подобная правовая конструкция заведомо является несостоятельной. «Правовая обязанность есть юридическое средство обеспечения такого поведения ее носителя, в котором нуждается управомоченный и которое государство признает обязательным» <1>. Юридическую субъективную обязанность заемщика (принять кредит) нельзя раскрыть через принадлежащее ему субъективное право (истребовать кредит). Содержание субъективной обязанности диаметрально противоположно содержанию субъективного права. Не может содержание субъективной обязанности быть раскрытым и через множественность обязанностей. Если в рамках заключенного кредитного договора встает вопрос о предоставлении со стороны заемщика обеспечения, то такое предоставление реализуется в рамках отдельного обязательства по предоставлению обеспечения, в котором обязанности заемщика предоставить обеспечение соответствует право кредитора требовать предоставления обеспечения. Обязательство по принятию кредита в таком случае может рассматриваться лишь как встречное обязательству по предоставлению обеспечения. Однако, как уже отмечалось, обязательство по принятию кредита подменяет процесс исполнения обязательства по предоставлению кредита. Что же касается необходимости получения разрешений и регистрации договора, то подобные действия относятся к вопросам заключения договора, соблюдения надлежащей формы или определения момента заключения договора.
———————————
<1> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории хозяйственного права. М.: Статут, 2000. С. 562.
Таким образом, с момента заключения кредитного договора возникает обязательство по предоставлению кредита, что обусловливает возможность понудить банк к исполнению своей обязанности предоставить кредит в случае его просрочки.
В современной литературе вопросы, касающиеся возможности понуждения банка к исполнению лежащей на нем обязанности предоставить кредит, уступки права требования получения кредита, и некоторые другие принято рассматривать через призму категории «денежное обязательство». Можно ли обязательство по предоставлению кредита отнести к денежным обязательствам?
Не вызывает сомнения, что материальным объектом обязательства по предоставлению кредита выступают деньги, и в этом смысле оно соответствует подходу определения денежного обязательства в широком смысле слова, в качестве которого принято считать «обязательство, предметом коего служат денежные знаки как таковые» <1>. При этом из сферы денежного обязательства в широком смысле слова исключают обязательства, предметом которых выступают индивидуально-определенные денежные знаки.
———————————
<1> Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства. М., 1927. С. 22.
В отечественной правовой науке помимо денежного обязательства вообще выделяют так называемые долговые обязательства. К первым относят как долговые денежные обязательства, так и обязательства по предоставлению денежных средств, не преследующих цели погашения денежного долга. В качестве же долговых денежных обязательств предлагают рассматривать обязательства, в которых платеж (передача денег) направлен на погашение денежного долга. Причем именно последний подход в определении денежного обязательства как долгового сегодня является основным при определении природы денежного обязательства, он поддерживается и судебной практикой.
Так, Л.А. Новоселова отмечает, что «одним из определяющих признаков денежного обязательства является обязанность уплатить деньги; деньги используются в обязательстве в качестве средства погашения денежного долга» <1>. Она указывает, что указанный признак (погашение денежного долга) воспринят и судебной практикой как квалифицирующий для отнесения обязательства к денежному. В первую очередь идет речь о Постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 «О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами» <2> (далее — Постановление N 13/14). Согласно п. 1 данного Постановления ст. 395 ГК РФ предусматривает последствия неисполнения или просрочки исполнения денежного обязательства, в силу которого на должника возлагается обязанность уплатить деньги. При этом положения о процентах за пользование чужими денежными средствами не применяются к отношениям сторон, если они не связаны с использованием денег в качестве средства платежа, средства погашения денежного долга. Так, одним росчерком пера высшие судебные органы ограничили сферу применения ст. 395 ГК РФ, указав, что таковая может использоваться только в отношении обязательств, направленных на погашение денежного долга.
———————————
<1> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. М.: Статут, 2003. С. 25.
<2> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11. С. 7 — 14.
Учитывая данный квалифицирующий признак денежного обязательства, Л.А. Новоселова вывела за его рамки обязательства по предоставлению денежного кредита, обязательства по предоставлению аванса, суммы предоплаты стороне, оказывающей услуги, производящей работы либо передающей товар <1>. Во всех этих обязательствах, по мнению ученого, долг не погашается, а, напротив, создается на стороне получателя.
———————————
<1> См.: Новоселова Л.А. Указ. соч. С. 26.
Таким образом, можно выделить две разновидности денежных обязательств, соответствующих изложенной точке зрения, а именно: долговое денежное обязательство и обязательство по предоставлению денежных средств, не преследующее цели погашения денежного долга. Критерием такого разграничения выступает направленность платежа (либо на погашение денежного долга, либо на его возникновение). Поскольку у каждой классификации должна прослеживаться какая-либо практическая значимость, думается, что такая значимость в первую очередь должна выражаться в разграничении норм Гражданского кодекса РФ о денежных обязательствах на нормы, носящие общий характер, и нормы, подлежащие применению только к долговым денежным обязательствам. При этом отнесение одних норм к общим, а других — к специальным, судя по существующей судебной практике, определяется самой же судебной практикой. В дальнейшем по ходу настоящей работы будет представлена критика подхода, касающегося особого правового регулирования так называемых долговых денежных обязательств. Тем не менее вернемся к изложению других подходов разграничения видов денежных обязательств.
Так, помимо указанного подхода в правовой науке встречается точка зрения, согласно которой «денежное обязательство представляет собой гражданское правоотношение, содержанием которого являются право требования кредитора и корреспондирующая с ним юридическая обязанность должника совершить уплату или платеж, т.е. действие (или действия) по передаче определенной (определимой) суммы денег (валюты)» <1>. Несмотря на то что В.А. Белов (автор приведенного определения) отмечает, что «такой взгляд на понятие денежного обязательства выражен и в арбитражной практике», отсылая, в частности, к Постановлению N 13/14, уже после детального изучения предложенного ученым определения денежного обязательства и классификации денежных обязательств видно, что его позиция понимания природы денежного обязательства охватывает и те обязательства, которые практикой высших судебных органов не признаются денежными обязательствами. Так, исходя из критериев цели установления денежных обязательств и основания их возникновения В.А. Белов выделяет две основные группы так называемых регулятивных денежных обязательств: 1) обязательства передачи денег как предмета договора; 2) обязательства передачи денег как цены договора <2>.
———————————
<1> Белов В.А. Денежные обязательства. М.: Новая правовая культура, 2007.
<2> Белов В.А. Денежные обязательства.
К первой группе помимо всего прочего ученый относит обязательство по предоставлению кредита, обязательство коммерческого кредита (в том числе в форме аванса и предоплаты), обязательство по уплате денег с целью увеличения имущества получателя по договору дарения или пожертвования. Однако как судебной практикой, так и учеными-судьями, комментирующими применение положений Постановления N 13/14, перечисленные обязательства выводятся за пределы денежного обязательства. Не обращая внимания на содержание Постановления N 13/14, заметим, что предложенный В.А. Беловым подход определения существа денежного обязательства, а также предложенная им классификация денежных обязательств представляются обоснованными и заслуживают внимание. Тем не менее, если следовать основному подходу определения денежного обязательства как обязательства, по которому платеж направлен на погашение денежного долга, возникает вопрос: на сколько такой подход понимания существа денежного обязательства может повлиять на особенности урегулирования отношений, возникающих по поводу платежа, направленного на возникновение долга. Естественно, что речь идет об обязательстве по предоставлению кредита и его соотношении с долговым денежным обязательством.
Представляется, что существо этих обязательств настолько близко, что, в свою очередь, не позволяет определить какие-либо специальные нормы Гражданского кодекса РФ, посвященные непосредственно долговым денежным обязательствам, отличные от правовой регламентации других обязательств, в которых деньги также используются в качестве платежа, хотя и не направленного на погашение денежного долга. Единственное различие, которое может иметь значение, прослеживается в содержании субъективной обязанности должника в сравниваемых обязательствах, а точнее, степени обязательности выполнения тех действий, которые составляют содержание юридической обязанности. В данном случае речь идет о тех возможностях, которые позволяют должнику отказаться от совершения возложенной на него обязанности. Так, отказаться от исполнения долгового денежного обязательства в принципе невозможно, но не по причине того, что это обязательство направлено на погашение денежного долга. Так называемое долговое денежное обязательство, как правило, возникает после того, как исполняется основное обязательство (по передаче имущества, в том числе предоставлению кредита, работы, по оказанию услуги), что и обусловливает степень принуждения должника к исполнению его обязанности. Отказаться же от исполнения обязательства, в котором деньги используются не для погашения долга, по общему правилу невозможно, если иное прямо не предусмотрено законом. При этом возможность установления права на отказ связана не с тем, что исполнение не погашает долг, а с тем, что такое обязательство выступает первоначальным в цепи тех обязательств, которые могут возникнуть в силу заключенного договора. Примером законодательно установленного права на отказ от исполнения обязанности должником выступает положение п. 1 ст. 821 ГК РФ, позволяющее банку отказаться от предоставления кредита полностью или в части при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что сумма кредита не будет возвращена в срок. Приведенная норма ст. 821 ГК РФ выступает единственным случаем, когда отказ от исполнения обязательства не влечет никаких негативных последствий для лица, которое совершает такой отказ, что максимально сближает обязательство по предоставлению кредита с долговым денежным обязательством.