1. Для признания кредитного договора заключенным требуется соблюдение двух условий: во-первых, достижение соглашения по всем существенным условиям, к которым относятся размер кредита, срок кредита и размер процентов за кредит; во-вторых, придание соглашению предусмотренной законом письменной формы.
В определении существенных условий весьма интересен подход, нашедший отражение в ст. 30 Закона о банках и банковской деятельности, содержание которой в некоторых аспектах не поддается объяснению с позиции существа кредитного договора и отношений, которые он опосредует.
Часть 2 ст. 30 Закона о банках и банковской деятельности к существенным условиям помимо процентной ставки по кредитам и вкладам (депозитам) относит стоимость банковских услуг и сроки их выполнения, в том числе сроки обработки платежных документов, имущественную ответственность сторон за нарушение договора, включая ответственность за нарушение обязательств по срокам осуществления платежей, а также порядок расторжения договора. Здесь же указывается и на «другие» существенные условия.
Интересно, что перечисленные существенные условия, в том числе и «другие», признаются таковыми в отношении не только кредитного договора, но, если понимать буквально норму закона, и любого договора, заключенного между кредитной организацией и ее клиентами. Учитывая, что весь перечень существенных условий находится в Законе, их необходимо рассматривать согласно абзацу 2 п. 1 ст. 432 ГК РФ как «условия, которые названы в законе… как существенные… для договоров данного вида». Выходит, либо приведенные существенные условия ч. 2 ст. 30 Закона о банках и банковской деятельности относятся к договорам одного вида, либо существует потребность в разграничении всех перечисленных существенных условий по отдельным видам договоров. Естественно, что в ст. 30 указанного Закона речь идет о разных договорах, объединенных по признаку отнесения их к банковской сфере, что исключает возможность определения всех перечисленных условий к какому-то одному договору. Следовательно, необходимо разграничить эти существенные условия по всем договорам банковской сферы. Поскольку Закон о банках и банковской деятельности не представляет исчерпывающий перечень всех договоров, подпадающих под смысл ст. 30 этого Закона, следует руководствоваться общегражданским законодательством, а именно главами 42, 44, 45, 46 ГК РФ. При обращении к содержанию указанных глав выявляется несостоятельность и некорректность большинства положений ст. 30 специального банковского Закона.
Например, глава 45 «Банковский счет» ГК РФ содержит нормы, посвященные как ответственности, так и расторжению договора. В частности, п. 1 ст. 859 ГК РФ гласит, что договор банковского счета расторгается по заявлению клиента в любое время. Возникает вопрос: какое условие из процесса расторжения договора банковского счета по инициативе клиента можно отнести к существенному? Вряд ли на данный вопрос можно получить ответ в силу его абсурдности. Из приведенной нормы ст. 859 ГК РФ следует, что клиент наделен правом в любое время расторгнуть договор банковского счета, для чего достаточно одного заявления клиента. Это право нельзя ограничить, да, впрочем, и расширить, поскольку таковое не предусмотрено законом. Более того, право клиента на расторжение договора относится к содержанию обязательства, а не договора.
Таким образом, условие о расторжении договора банковского счета никак не может подпасть под признаки существенного условия договора. Подобный вывод касается и всех остальных договорных институтов касательно возможности отнесения условий об ответственности сторон, расторжении договора к числу существенных условий. Так, п. 1 ст. 866 «Ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение поручения» ГК РФ предусматривает, что в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения поручения клиента банк несет ответственность по основаниям и в размерах, которые предусмотрены главой 25 Гражданского кодекса РФ. Положения указанной главы, естественно, не исключают возможности предусмотреть размер ответственности, однако это не определяет изначально существенность этого условия как условия, которое названо законом существенным. Что же касается определения прав и обязанностей сторон договора банковского счета при его нарушении, то такие права и обязанности не относятся к условиям договора, а раскрывают содержание соответствующих договорных обязательств.
Непроработанность положений ст. 30 Закона о банках и банковской деятельности связана и с тем, что она содержит нетипичную для договорного права конструкцию, а именно выражение «и другие существенные условия договора». Если допустить, что существуют и «другие» существенные условия договора, то любой банковский договор можно заведомо признавать как незаключенный в силу отсутствия соглашения по всем «другим» существенным условиям.
С позиции существа кредитного договора данная статья Закона о банках и банковской деятельности усугубилась дополнением ее в 2008 г. ч. 7 — 12. Нововведения, содержащиеся в этих частях, заведомо не подлежат применению, поскольку противоречат существу банковского кредита, а также общим положениям Гражданского кодекса РФ <1>.
———————————
<1> См. подробнее: § 1 главы 3 настоящей работы.
Что касается всякого возможного увеличения числа существенных условий, то заметим: любая тенденция увеличения числа существенных условий договора, устанавливаемых нормативными правовыми актами, чревата нежелательными последствиями, поскольку правоотношение становится менее гибким, парализуются определенные правовые механизмы, использование той или иной конструкции договора становится неудобной для участников гражданского оборота.
В правовой литературе при определении существенных условий кредитного договора некоторые авторы допускают ошибку, относя к таковым обязанности, вытекающие из кредитного договора. Так, В.А. Белов считает, что существенными условиями кредитного договора являются лишь те, которые отражены в его определении, а именно: 1) условие о его предмете — наименование и количество (сумма) денег, передаваемых в кредит; 2) обязанность возвратить кредит; 3) обязанность уплатить проценты за пользование кредитом <1>.
———————————
<1> См.: Белов В.А. Банковское право России: теория, законодательство, практика: Юридические очерки. М.: ЮрИнфоР, 2000. С. 349.
В изложенном подходе определения существенных условий кредитного договора происходит смешение договора как юридического факта (сделки) с обязательством, возникающим в силу такого договора. Напомним, что содержанием договора называют совокупность его условий, сформулированных сторонами или вытекающих из закона, на котором заключение договора основано. Как справедливо отмечал О.С. Иоффе, права и обязанности образуют содержание обязательства, но не породившего его договора, а совокупность условий составляет содержание соглашения, но не обязательства, которое из него возникло. Приведенное позволило ученому заключить: «И подобно тому, как несоединимы в одном понятии юридический факт и его правовые последствия, исключено образование единого понятия договорного соглашения и договорного обязательства» <1>.
———————————
<1> Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. Т. III: Обязательственное право. С. 76.
В свое время приведенное мнение О.С. Иоффе было реакцией на попытки определить содержание договора, указывалось как на его условия, так и на вытекающие из него права и обязанности. См.: Гражданское право. Т. I. М.: Юридическая литература, 1969. С. 458.
2. Гражданский кодекс РФ придает особое значение требованию к форме кредитного договора. Согласно ст. 820 ГК РФ кредитный договор должен быть заключен в письменной форме под страхом его недействительности (ничтожности). Другими словами, несоблюдение формы кредитного договора влечет его ничтожность: недействительность договора вытекает из самого факта его заключения.
Так, ничтожный договор не предполагает предъявления в суд требования о его признании таковым, но говорит о необходимости предъявления требования о применении последствий его недействительности, которое может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Законодатель, защищая интересы участников гражданского оборота, регламентирует, что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью (ст. 167 ГК РФ). Таким образом, все действия по кредитному договору, заключенному с нарушением формы, не влекут правовых последствий, на которые они были направлены.
Однако это не означает, что недействительный договор не влечет вообще никаких последствий. Заключение недействительного договора является противоправным действием. Поэтому законодатель предусмотрел обязанность каждой из сторон вернуть другой стороне все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены ГК РФ (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Такое возвращение в первоначальное положение получило название двусторонней реституции. В отношении ничтожного кредитного договора примером двусторонней реституции является возврат заемщиком кредитору полученной денежной суммы, а кредитором заемщику уплаченных последним процентов и выплаченной им части долга. По поводу возможности требовать возврата уплаченных заемщиком процентов при признании кредитного договора ничтожным в правовой литературе высказывается мнение, что такое право касается лишь тех процентов, которые были уплачены сверх учетной ставки. Так, Е.А. Павлодский пишет: «В случае признания судом кредитного договора недействительным заемщик вправе истребовать от кредитора суммы процентов, превышающие размер учетной ставки» <1>.
———————————
<1> Кредитные организации в России: правовой аспект / Отв. ред. Е.А. Павлодский. М.: Волтерс Клувер, 2006.
Заметим, что приведенная точка зрения дословно воспроизведена в курсе лекций по гражданскому праву. См.: Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Под ред. О.Н. Садикова. М.: Юристъ, 2004.
Похожую точку зрения Е.А. Павлодский высказал еще в своей работе 2000 г.: «При признании договора недействительным суммы, выплаченные в качестве процентов за пользование чужими денежными средствами и превышающие суммы процентов в размере ставки рефинансирования, подлежат возврату заемщику». См.: Павлодский Е.А. Договоры организаций и граждан с банками. М.: Статут, 2000. С. 16.
В качестве последствий ничтожного кредитного договора возникают реституционные обязательства, которые по своей правовой природе выступают примером кондикционных обязательств. То есть возникают два самостоятельных обязательства, одно из которых связано с возвратом предоставленного кредита, а второе — с возвратом суммы, состоящей из уплаченных процентов и уплаченной части долга. Естественно, что данные встречные обязательства являются однородными. Однако следует уяснить, в каком объеме они подлежат зачету.
Определение кредитного договора как ничтожной сделки, в частности, в силу несоблюдения его формы предполагает, что каждая из сторон такой сделки знала или должна была знать о ее ничтожности, а значит, такие стороны являются недобросовестными. Это, в свою очередь, определяет, что с момента поступления имущества одной стороне сделки от другой стороны считается, что сторона сделки, получившая имущество, знала и должна была знать о неосновательности своего обогащения. Изложенное имеет не только теоретическое значение, но и практическое.
Так, с момента поступления суммы кредита заемщику по ничтожному кредитному договору начинают начисляться проценты согласно п. 2 ст. 1107 ГК РФ: «На сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими денежными средствами (ст. 395) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения и сбережения денежных средств». Эти же проценты будут начисляться и на сумму денег, уплаченных заемщиком в качестве процентов, предусмотренных кредитным договором, и на сумму, уплаченную в качестве погашения очередной части долга. Следовательно, возврат сумм, уплаченных в качестве процентов, не может быть поставлен в зависимость от того, превышают ли эти проценты учетную ставку (ставку рефинансирования). Не процентные ставки подлежат зачету при возврате сторон ничтожной кредитной сделки в первоначальное положение, а однородные (денежные) встречные требования. Например, кредит по ничтожному договору был предоставлен заемщику 1 января 2008 г., а первые платежи по возврату кредита и уплате процентов начались 1 февраля 2008 г., т.е. через месяц. Это означает, что кредитор при возвращении в первоначальное положение может рассчитывать на уплату процентов, начисляемых на сумму неосновательного денежного обогащения заемщика, с 1 января 2008 г., тогда как заемщик может рассчитывать на уплату процентов только с 1 февраля 2008 г., поскольку кредитор будет считаться неосновательно обогатившимся лишь с момента поступления к нему денежных сумм в уплату процентов и соответствующей части долга. Данный пример наглядно показывает, что о сопоставлении процентов по кредиту с процентами, соответствующими ставке рефинансирования, при применении последствий недействительности кредитного договора речи идти не может.
3. В практике банковского кредитования коммерческие банки разрабатывают типовые формы кредитного договора, условия которого чаще всего при заключении конкретного кредитного договора приобретают для заемщика обязательный характер. С учетом такой практики предоставления кредитов некоторые авторы предлагают рассматривать кредитный договор как договор присоединения <1>.
———————————
<1> См., напр.: Андреев В.К. О займе, смежных договорах и банках // Экономика и жизнь. 1999. N 28. С. 24.
Согласно ст. 428 ГК РФ договором присоединения <1> признается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом. Однако законодатель оставил без ответа весьма важный для теории и практики вопрос о том, условия каких договоров могут быть определены в формулярах или иных стандартных формах, кто вправе устанавливать эту форму, а также на каком основании условия договора вырабатываются одной из сторон в формулярах или стандартных формах <2>.
———————————
<1> Договор присоединения представляет собой относительно новый правовой институт гражданского законодательства, не известный ни Основам гражданского законодательства Союза СССР и республик, ни Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г.
<2> См.: Сейнароев Б.М. Соотношение публичного договора с договором присоединения // Вестник ВАС РФ. 1999. N 10. С. 111.
В силу п. 4 ст. 3 ГК РФ на основании и во исполнение законов, указов Президента РФ Правительство РФ вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права. В отношении кредитования нормативные акты Банка России должны стать определяющим основанием, а именно: какие договоры заключаются путем присоединения, на какие организации возлагаются разработка и утверждение формуляров или иных стандартных форм. На данный период Банком России в отношении кредитования не приняты нормативные акты, по которым можно было бы судить о возможности заключения кредитного договора по модели договора присоединения.
Договор присоединения — способ заключения договора, с которым законодатель связывает существенные последствия, затрагивающие процессуальные и материальные интересы. Так, при заключении договора присоединения присоединяющаяся к стандартному договору сторона не вправе обращаться в суд по преддоговорному спору об изменении условий проекта договора: она вправе присоединиться к предложенному договору в целом или не присоединяться, но не может на стадии заключения договора требовать его изменения в судебном порядке.
Однако каким бы совершенным ни был прототип кредитного договора, подготовленный банком, условия каждого конкретного кредитного договора индивидуализируются при его заключении. По каждому существенному условию может быть принято нетипичное решение, а обычные условия, предусмотренные в диспозитивных нормах, могут быть сформулированы совершенно иначе. Если учесть, что каждый потенциальный заемщик, оценивая свои финансовые возможности, может погасить долг в сроки, отличные от сроков погашения долга другими заемщиками, данный аспект исключает возможность определения единых условий кредитования для всех потенциальных заемщиков.
Учитывая изложенное, вряд ли можно признать, что кредитный договор подпадает под легальные признаки договора присоединения. Не исключено, что для отдельных видов кредитования, например потребительского кредита (кредитования физических лиц на цели, не связанные с предпринимательской деятельностью), использование модели договора присоединения возможно.
4. Особое значение при заключении кредитного договора имеет правильное определение надлежащих сторон, уполномоченных заключать договор. В качестве условия действительности кредитного договора необходимо назвать соответствие компетенции должностного лица, заключающего договор, требованиям закона и устава. Данное требование можно вывести из ст. 174 ГК РФ, и состоит оно в следующем: полномочия органа юридического лица должны соответствовать его учредительным документам и закону; в противном случае сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случае, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях. Судебная практика исходит из правила: ссылка в договоре на то, что представитель стороны действует на основании устава, означает, что другая сторона должна была ознакомиться с уставом, а значит, и с объемом полномочий лица, заключающего сделку. Однако в случае выхода должностного лица за пределы своих полномочий, но при последующем одобрении действий такого лица со стороны юридического лица основания для признания сделки недействительной отсутствуют.
В качестве последующего одобрения может быть признан, в частности, факт принятия истцом (в том числе уполномоченным органом юридического лица) исполнения по оспариваемой сделке. Основание для признания сделки недействительной по ст. 174 ГК РФ в таком случае отсутствует. Также последующим одобрением можно считать исполнение кредитного договора, со стороны как кредитора, так и заемщика (зачисление и списание денег со счета, выплата процентов, погашение задолженности и совершение других действий по договору).
Вышеизложенное касалось полномочий лица, подписывающего кредитный договор со стороны заемщика. В кредитном правоотношении помимо заемщика участвует и кредитор (банк или иная кредитная организация).
Размещение денежных средств по модели кредитного договора является прерогативой банков. Если же кредит предоставляет кредитная организация, не имеющая соответствующей лицензии, то такая сделка подпадает под режим оспоримой сделки. Если же кредит предоставляет субъект небанковской деятельности, то такую сделку необходимо рассматривать через призму ст. 168 ГК РФ как сделку, не соответствующую требованиям закона или иного правового акта, т.е. как ничтожную. Данная позиция соответствует, в частности, подходу, изложенному в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности.
Напомним, что правила данной статьи определяют последствия совершения банковских операций субъектами небанковской деятельности, в качестве которых выступают:
взыскание с таких субъектов всей суммы, полученной в результате осуществления банковских операций, а также взыскание штрафа в двукратном размере этой суммы в федеральный бюджет;
возможность предъявления Банком России в арбитражный суд иска о ликвидации юридического лица, осуществляющего без лицензии банковские операции, если получение такой лицензии является обязательным;
несение гражданами, незаконно осуществляющими банковские операции, в установленном законом порядке гражданско-правовой, административной или уголовной ответственности.
Однако в правовой литературе изложенный законодательный подход к существу банковских сделок, осуществляемых субъектами небанковской деятельности, исключается в отношении банковской операции по размещению денежных средств на основе кредитного договора. Так, в противоположность законодательной позиции, изложенной в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности, В.В. Витрянский определяет, что в тех случаях, когда кредитный договор теряет свои видообразующие признаки, он должен квалифицироваться как договор займа <1>. Ученый, ссылаясь на необходимость установления во всех случаях правовой природы договора, применительно к кредитному договору утверждает, что «в том случае, когда по договору, предусматривающему обязанность кредитора выдать заемщику определенную денежную сумму в качестве кредита и обязанность последнего возвратить указанную сумму и уплатить кредитору вознаграждение в виде процентов, на стороне кредитора выступает организация, не являющаяся банком (кредитной организацией), такой договор не может быть признан недействительным, а должен квалифицироваться в качестве договора займа» <2>. При этом последствие такой квалификации, по его мнению, должно состоять в том, что «он приобретает реальный характер и может считаться заключенным лишь с момента выдачи кредитором соответствующей суммы заемщику» <3>. Другими словами, в отношении кредитного договора, видимо, предполагается возможность его квалификации как договора займа в том случае, если банковский кредит предоставляется не банком, а любым иным субъектом права, не имеющим статуса кредитной организации.
———————————
<1> Витрянский В.В. Категории «кредит» и «кредитные правоотношения» в гражданском праве // Хозяйство и право. 2004. N 9. С. 11.
Такой же подход ученый предлагает применять и при квалификации договора товарного кредита и обязательства коммерческого кредитования, когда они теряют свои видообразующие признаки.
<2> Витрянский В.В. Категории «кредит» и «кредитные правоотношения» в гражданском праве. С. 12.
<3> Там же.
Представляется, что подобная квалификация недопустима, поскольку заведомо основана на искаженном понимании сущности кредитного договора.
В том случае, когда субъекты гражданского права заключают договор, в котором отсутствуют видообразующие признаки такого договора, но приобретаются видообразующие признаки другого договора, первый признается ничтожным, последствием которого выступает возможность применения положений того договора, признаки которого приобрел заключенный договор. То есть речь идет о притворной сделке с последствиями применения к ней правил о сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Так, договор дарения, предусматривающий встречное предоставление, ничтожен. Следуя прямому указанию закона (абз. 2 п. 1 ст. 572 ГК РФ), «к такому договору применяются правила, предусмотренные п. 2 ст. 170 настоящего Кодекса». Другими словами, законодатель указывает на притворность сделки дарения, к которой исходя из существа сделки могут быть применены правила, в частности, о договоре купли-продажи, если в качестве встречного предоставления обязательству по передаче вещи выступает определенная денежная сумма. Иными словами, такой договор дарения будет квалифицирован в качестве договора купли-продажи. Приведенное положение ст. 572 ГК РФ является примером того случая, когда законодатель сам помогает определить последствия недействительного договора дарения как притворной сделки. Однако подобная квалификация может произойти и без специального законодательного приема.
Так, к договору ссуды при наличии встречного предоставления должны быть применены правила о договоре аренды, к договору подряда, в котором отсутствует овеществленный результат, — положения о договоре возмездного оказания услуг. То есть договор ссуды подлежит квалификации в качестве договора аренды, а договор подряда — в качестве договора возмездного оказания услуг соответственно.
Обратимся вновь к позиции В.В. Витрянского, который квалифицирует кредитный договор в качестве договора займа при отсутствии банка (специального субъекта) на стороне кредитора. Причем одним из последствий такой квалификации, по мнению ученого, должно стать то, что кредитный договор приобретает реальный характер и может считаться заключенным лишь с момента выдачи кредитором соответствующей суммы заемщику <1>. При буквальном толковании приведенного последствия можно прийти к выводу, что речь идет не о признании ничтожным всего кредитного договора и возможности применения последствий притворной сделки, а о ничтожности только части сделки, а именно условия об обязанности кредитора предоставить денежную сумму в кредит, которая должна привести к реальной конструкции договора займа. Заметим, что признание ничтожной части сделки (ст. 180 ГК РФ) не соотносится с квалификацией одного договора в качестве другого, когда первый теряет свои видообразующие признаки (ст. 170 ГК РФ). Статья 180 гласит, что «недействительность части сделки не влечет недействительность прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной части». В нашем случае кредитный договор без включения в его содержание обязанности кредитора предоставить сумму кредита вообще состояться не может. А поскольку обязательство по предоставлению кредита в кредитном договоре может лежать только на специальном субъекте, отсутствие последнего не может рассматриваться основанием для квалификации кредитного договора в качестве договора займа. Подход В.В. Витрянского к решению проблемы отсутствия предусмотренного законом специального субъекта сводит на нет применение положений не только ст. 173, но и ст. 168 и 169 ГК РФ.
———————————
<1> См.: Витрянский В.В. Категории «кредит» и «кредитные правоотношения» в гражданском праве. С. 12.
Если предположить состоятельность точки зрения В.В. Витрянского, то необходимо ответить на вопрос: существует ли возможность применения ст. 170 ГК РФ к ситуации, когда на стороне кредитора по кредитному договору отсутствует банк или иная кредитная организация, т.е. существует ли возможность квалификации кредитного договора в качестве договора займа?
Представляется, что нет.
Во-первых, притворную сделку как ничтожную необходимо отнести к недействительным сделкам с пороком содержания. Почему не с пороком воли?
Действительно, в п. 2 ст. 170 ГК РФ говорится о притворной сделке как о сделке, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, т.е. можно вести речь о том, что волеизъявление не соответствует воле. Однако признается такая сделка ничтожной не потому, что порочна воля (волеизъявление), а потому, что содержание данной сделки не вписывается в ту договорную конструкцию, которая обозначена в названии договора или которую можно определить исходя из используемой по договору терминологии. И только потом при выяснении вопроса, а какую действительно стороны хотели совершить сделку, к ней возможно в качестве правовых последствий применить положения о такой сделке. Другими словами, воля сторон не положена в основу порока сделки, а используется при определении правовых последствий такой ничтожной сделки.
Таким образом, ни о каком пороке в субъектном составе в притворной сделке не говорится.
Совсем другое дело, когда субъекты, не имеющие статуса банка, определили название договора как кредитный договор, но придали данному договору реальный характер. Именно в этом случае можно вести речь о квалификации отношений как отношений, возникающих из реального договора займа, что и подтверждает судебная практика <1>.
———————————
<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 11 июня 2002 г. N 441/02.
Во-вторых, для сделок с пороком субъектного состава законодатель предусматривает как специальные основания для признания сделок оспоримыми (ст. 173 — 177 ГК РФ) или ничтожными (ст. 171, 172 ГК РФ), так и общие в рамках ст. 168 ГК РФ (ничтожные сделки).
К кредитной сделке, в которой на стороне кредитора выступает недолжное лицо, в зависимости от ее статуса (коммерческая организация, не имеющая статуса кредитной, или кредитная организация без соответствующей лицензии) подлежат применению положения либо ст. 168, либо ст. 173 ГК РФ. Заметим, что ст. 168 ГК РФ в некоторых случаях подлежит применению и для кредитных сделок с участием на стороне кредитора банка, не имеющего соответствующей лицензии. Так, операции с иностранной валютой на территории Российской Федерации совершаются исключительно через уполномоченные банки, т.е. те, которые созданы в соответствии с законодательством Российской Федерации и имеют право на основании лицензий Центрального банка Российской Федерации осуществлять банковские операции со средствами в иностранной валюте (ст. 1 Федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» <1>). Полагаем, что при отсутствии статуса уполномоченного банка при совершении сделки по предоставлению банковского кредита в иностранной валюте она подпадает под действие ст. 168 ГК РФ как сделка, не соответствующая требованиям закона, поскольку иностранная валюта подпадает под режим вещей, ограниченных в обороте (п. 2 ст. 140 ГК РФ), а следовательно, исключается возможность применения общих положений.
———————————
<1> СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4859.