Человек — существо биопсихосоциальное. «С чисто познавательной точки зрения человек — самый таинственный и сбивающий с толку исследователей объект науки. И следует признать, что в своих изображениях универсума наука, действительно, еще не нашла ему места», — так начинает П. Шарден предварительное замечание, связанное с выявлением парадокса человека, если судить о нем по биологическим результатам его появления [321].
Мы подходим к человеку с разными измерениями его существования: биологическим, психическим, социальным.
Биологическое существование выражается в морфофизиологичес-ких, генетических, нервно-мозговых, электрохимических и других процессах человеческого организма. Под психическим понимают внутренний духовный мир человека — его сознательные, подсознательные и бессознательные процессы, волю, характер, темперамент, память, подпрограммы и т. д. Социальное характеризуется, прежде всего, положением человека в обществе (содержанием и характером его жизнедеятельности).
Как известно из практики системного анализа, ни один аспект в отдельности не раскрывает свойств объекта исследования в целом и тем более феномен человека в его целостности. «Биологическое, социальное, психологическое существуют в человеке в единстве, а абстракции фиксируют лишь крайние полюсы в многообразии человеческих свойств и действий» [278]. Если идти в анализе человека к биологическому началу, необходимо рассматривать его организмен-ные (биофизические, анатомические, физиологические) закономерности, ориентированные на саморегуляцию вещественно-энергетических процессов как устойчивой динамической системы. Однако человек — субъект общественных отношений, и сводя анализ к его социальной сущности, т. е. морфологического и физиологического уровня к психофизиологической и духовной структуре, придем в область социально-психологических проявлений человека как личности. Следовательно, человек — существо биосоциальное, подчиняющееся как биологическим, так и социальным законам. Общественное начало в человеке пронизывает психическую, биологическую структуру индивида, являющуюся основой его психической, сознательной жизнедеятельности.
Таким образом, человек является интегральным единством биологического, психического и социального, сформированного из природного и социального, наследственного и приобретенного в жизни, представляется качественно новой ступенью развития — личностью.
Не следует забывать и о духовности человека. Понятие духа, роль духовности очень важны. Дух является системообразующим фактором для человека как целостности. Г. Гегель выстроил на понятии духа целостную философскую систему, где становление духа человека проходит определенные этапы: природный, «душевный» и «чистого духа» (в логике).
Духовность человека — его глубинная суть как родового существа. Эта суть проявляется в двойственности человека. Он живет внешней жизнью, которую фиксируют окружающие, и жизнью, которая скрыта от других, — внутренней. Во внутренней жизни человек мыслит, строит внутренний диалог с собой, анализирует, синтезирует, принимает решения, планирует и т. д. Это особый мир мыслей, переживаний, отношений, во многом определяющий мир внешний.
В настоящее время человек представляется так:
индивид, представляющий род, имеющий природные свойства и осуществляющий телесное бытие;
субъект — носитель предметно-критической деятельности и распорядитель душевных сил;
личность — представитель общества, свободно и ответственно определяющий позицию среди других;
индивидуальность — самобытная, уникальная личность, реализующаяся в творческой деятельности;
универсум — высшая ступень духовного развития человека, осознающего свое бытие и место в мире.
При всей представленной многогранности человека его образ далеко не полон. Наша задача сводится к изучению возможности человека управлять собой, своим развитием.
Биологические возможности человека к управлению своим развитием. В соответствии с ранее обозначенной проблемой проанализируем вопрос самоуправления человеком процессом жизнедеятельности, деятельности и саморазвития. Рассмотрение человека как объекта исследования предполагает, с учетом мнения биологов, психофизиологов, психологов, кибернетиков, исследование его как системы. Несмотря на широкое распространение понятия «система» до настоящего времени не существует общепризнанного его определения [132]. Исследователь В. Карташов приводит различные определения — от первых авторов теории систем Л. Берталанфи [37] и С. Бира [39] до Р. Акоффа [5; 6], подтверждающие необходимость в целях исследования рассматривать собственно систему как феномен, явление.
Наиболее соответствующее определение (для целей нашего исследования) понятия «система» дает академик П. Анохин: «Системой можно назвать только такой комплекс избирательно вовлеченных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретают характер взаимосодействия компонентов на получение фиксированного полезного результата» [19]. Это определение относится к функциональной системе, интегрирующей нейрофизиологические процессы головного мозга в реализации некоторого результата поведенческого акта.
В. Карташов [132] акцентирует внимание на тех аспектах в теории Анохина, которые по-новому характеризуют функциональную систему человека.
1. П. Анохин в отличие от Л. Берталанфи [37] под системой понимает не совокупность (взаимодействующих) компонентов вообще, а совокупность (комплекс) избирательно вовлеченных компонентов. Следовательно, не все компоненты объекта могут стать элементами системы, а специальным образом выбранные по определенной причине. П. Анохин показывает, что при принятии решения на какие-либо действия в головном мозге происходит сложный процесс «предрешения» — афферентный синтез [19]. Эти подходы будем использовать в наших дальнейших исследованиях. На данном этапе, по мнению ученого, на уровне отдельных нейронов происходит «одновременная обработка с одновременным взаимодействием четырех основных компонентов: доминирующей на данный момент мотивации, обстановочной афферентации, соответствующей данному моменту, пусковой афферентации и памяти» [19].
Доминирующая на данный момент мотивация представляет собой желание, некоторую потребность, ощущаемую организмом перед началом действия. При этом она не есть информация, используемая при принятии решения, а условие существования процесса «предрешения» и последующего принятия решения.
Таким образом, доминирующая мотивация, или потребность, играет «внешнюю», императивную роль относительно процесса принятия решения, причем ее превосходство таково, что она становится побуждающей причиной всех последующих процессов [132].
Память — важный компонент афферентного синтеза. «На стадии афферентного синтеза из памяти извлекаются не только общие афферентные черты той или иной внешней ситуации, но и признаки тех результатов, которые когда-то получались при подобных мотива-ционных и эмоциональных состояниях» [132]. Обращение к памяти в процессе «предрешения» позволяет проанализировать весь «запас» имеющихся там сведений по возникающим ситуациям. При этом учитываются оценочные признаки, имеющие отношение к необходимости реализации возникающей потребности. Следовательно, совокупность средств реализации подобной потребности, использованных в прошлом при необходимой соотносительности эмоционально-оценочных критериев их использования в этом прошлом, существенны при анализе опыта, содержащегося в памяти. Таким образом, человек воспринимает реальность, проектируя ее через свой опыт, психику. Следует, однако, заметить, что не весь опыт используется при принятии решения, а лишь тот, что соответствует потребности в конкретной ситуации. Исследователь В. Налимов в последующем объяснял это тем, «что понимание осуществляется через возникновение фильтра, сужающего… смысл в ситуации…» [195]. В этом он находил возможность человека понимать бессмысленные фразы.
Обстановочная афферентация — некоторая совокупность внешних условий, влияющих на принятие решения. Для принятия решения необходима информация об исходной потребности, окружающей действительности и памяти (представления о способах реализации потребности и условия, в которых эти способы могут быть реально использованы) [132].
Пусковая афферентация — условный сигнал (пусковой фактор), означающий возможность начала действия.
Итак, в процессе афферентного синтеза становится известно, что требуется и как, какими средствами можно удовлетворить потребность. Согласно П. Анохину, это происходит в отделах головного мозга, субъективно воспринимающих, создающих внешнюю потребность человека в чем-либо и использующих при ее реализации предшествующий опыт из памяти.
П. Анохин обращает внимание на следующее: в системе взаимодействие и взаимоотношения приобретают характер взаимодействия компонентов. «Взаимодействие, взятое в его общем виде, не может сформировать систему из множества компонентов. А следовательно, и все формулировки понятия системы, основанные только на «взаимодействии» и «упорядочении» компонентов, оказываются сами по себе несостоятельными» [19]. Это дает основание утверждать, что человек биологической природой сформирован как система, способная взаимосодействовать другим. В его функциональной системе нейроны при определенных условиях теряют часть своих степеней свободы и, ограничив их, занимают определенные позиции друг к другу и конкретные отношения, фокусируя этим свои функциональные возможности в одну «точку». Таким образом, они взаимодействуют специально и целенаправленно, ограничивая степени свободы компонентов, имея на это причину и смысл.
П. Анохин ввел в определение понятия системы «системообразующий фактор» [19]. Человек имеет причины и движущие силы (цель, смысл жизни и т. п.), побуждающие его к жизни. Он погибает физически в случае разрушения в нем этих факторов. Это объясняет причины раннего ухода человека из жизни.
Таким образом, приходим к выводу, что человек — это функциональная система, реализующая в процессе жизнедеятельности определенные функции — сбора, хранения, извлечения и обработки информации (информационная функция), анализа этой информации, принятия решения (функция принятия решения) и т. д. Это и дало основание классикам кибернетики С. Биру [39] и У. Эшби [342] сравнивать мозг человека с компьютером.
Отличие хорошо показал П. Шарден, предлагая рассмотреть центральный феномен — рефлексию. С его точки зрения, «рефлексия — это приобретенная сознанием способность сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей спецификой, устойчивостью и своим специфическим значением, способностью уже не просто познавать, а познавать самого себя; не просто знать, а знать, «что знать» [321]. П. Шарден отмечает, что в человеке появился «живой элемент», позволяющий осознавать свою организацию, что «рефлектирующее существо в силу самого сосредоточения на самом себе внезапно становится способным развиваться в новой сфере». В действительности — это возникновение нового мира. Абстракция, логика, обдуманный выбор — вся эта деятельность внутренней жизни — не что иное, как возбуждение вновь образованного центра, воспламеняющегося в самом себе [321]. По мнению П. Шар-дена, рефлексия формирует личность, с ее возникновением у человека появляется способность «к беспечной индивидуальной эволюции», повышается уровень сознания [321].
Согласно Дж. Локку, «рефлексия — это наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность, и способ ее проявления, вследствие чего в разуме возникает идея этой деятельности» (цит. по [13]). По мнению Г. Гегеля, «за пределы природного побуждения человек выходит посредством рефлексии, сравнивающей побуждения со средствами его удовлетворения» [63].
Как отмечалось выше, механизм рефлексии у человека позволяет ему быть функциональной и автоматизированной системой, имеющей собственную программу действий. Определение понятия «жизнь» специалисты различных направлений (биологи, социологи, психологи и др.), изучающие жизнь человека, дают с учетом профессиональной направленности [93; 111]. Согласно В. Вернадскому, «положение жизни в научном мироздании нам совсем не ясно. Установилась в научной литературе традиция обходить этот вопрос и представлять его всецело философам и религиозным построениям» [52]. «Жизнь — вечное проявление реальности или времени?» — задавал он вопрос. Его смущало происхождение жизни, человека. «Неизвестно, является ли жизнь только земным планетарным явлением, или же она должна быть признана космическим выражением реальности, каким является пространство — время, материя и энергия».
Руководитель института жизни М. Моруа под жизнью понимает следующее: «Жизнь — неповторимая игра природы. Она — следствие протекающих в ней процессов самоорганизации… У жизни есть своя политика, которую я назвал бы политикой сохранения, покорения, самовыражения и эволюции» [191]. Рассуждая о понимании биологического и социального смысла жизни, смерти, ученый пришел к выводу о необходимости комплексного подхода к изучению человека, его развития и его будущего. «Поскольку человек выступает объектом научного познания в единстве его биологических и социальных качеств, то есть не только как индивид, но и как личность, его исследования должны, я считаю, включать также социологические, поведенческие и гуманитарные подходы и методы. Проблема жизни не может быть исключена из специфических человеческих отношений и оценок» [191].
Учитывая объект исследования — направленную индивидуальную жизнедеятельность человека как системы, определение жизни свяжем со смыслом жизненного пути конкретного человека, с миром его индивидуальных ценностей, жизненных целей, миссии его жизни.
По мнению Л. Фейербаха, «смысл жизненного пути состоит в самореализации индивидов. Способы самореализации индивидов и есть формы объективизации смысла их жизни» [296].
Итак, жизнь — сложное, многогранное явление (биологическое, социальное, психологическое), продукт жизнетворчества человека, регенерация (восстановление) исходного количества клеток.
Гомеостазис — поддержание внутренней и внешней сред организма.
Человек от природы, вероятно, не склонен к развитию, и лишь возникающие затруднения побуждают его изменяться. Так, все внутреннее управление системой человека относится к гомеостатическому. Однако у человека гомеостазис перешел границы индивида и стал действовать в области отношений между людьми [72; 184]. Исследователь Н. Моисеев приводит примеры, что даже животные, ведущие стадный образ жизни, вступая в кооперацию (стадо), «в какой-то степени «жертвуют» частью своих интересов, частью своей самостоятельности, в кооперативных системах такого рода сталкиваются… противоречивые тенденции к сохранению гомеостаза стада и гомеос-тазиса отдельных особей» [184].
Человек, как и стадное животное, подчиненный закономерностям биосоциальных законов, механизму развития жизни, вступая в организационные связи, создает новый организм, имеющий собственные цели, собственный гомеостазис, который он стремится сохранить всеми средствами. Однако в отличие от животного человек, вероятно, в силу каких-то деформаций возникающие противоречия между общим и частным решает не в пользу будущего.
Человеческий организм как система имеет свойство поддерживать постоянство существующих переменных (температуры, давления крови, ее состава и т. д.). Эта закономерность реализуется с целью обеспечения оптимального режима внутренней среды.
Социоприродный феномен человека — самоуправление. Во
многих работах специалистов, представляющих общественные и естественные науки, говорится о необходимости комплексного, всестороннего исследования феномена человека в единстве его социальных и природных свойств. Человек представляет собой ансамбль общественных отношений, является носителем биосоциальных свойств, находится в непрерывной связи с космопланетарным, природным окружением. Это подтверждают и классики научно-культурного энциклопедизма (В. Вернадский, К. Циолковский, А. Чижевский, В. Бехтерев, Б. Ананьев, М. Бахтин).
Некоторые ученые [123; 126; 195; 196] предполагают, что в результате применения комплекса технологий можно стереть грань между реальностью психофизиологической организации человеческого организма и физической полевой реальностью внешнего мира, вывести сознание на прямое восприятие космической полевой реальности.
Исследователь В. Налимов отмечает, что «осмысливание» многообразия сведений о роли измененных состояний сознания в интеллектуальной жизни позволяет снова поставить вопрос о том, кем является человек: творцом континуального мышления или только приемником потоков, которые протекают где-то вне его.
Если второе предположение верно, то все усилия человека, направленные на восприятие этих потоков (медитация, приемы психоделических средств, участие в мистериях и т. п.), — это только различные способы настраивания на информационное поле разума» [197]. В. Кандыба, описав многочисленные зафиксированные «чудеса» в истории человечества, как бы подтверждает эту гипотезу [125-127].
Одной из признанных мировой наукой тайн является сознание человека. Известно много попыток построить модель языка и сознания, показать необходимость понимания сознания как феномена Вселенной [123; 194].
Исходя из «карты сознания» В. Налимова [196], приходим к выводу, что не только мозг, но и само тело является частью сознания. На карте показано, что сознание является открытой системой: оно открыто трансперсональному уровню — космическому сознанию
(или ноосфере), поддерживаемому защитным слоем коллективного бессознательного, где в терминах К. Юнга архетипы действуют как ключи. Именно на этом космическом уровне происходит, вероятно, спонтанное порождение импульсов, несущих творческую искру («шестое чувство»).
Таким образом, социоприродный феномен человека — это реальность. Многие возможности психофизиологии человека, особенно ее резервы в научном плане, воспринимаются как феномен. Однако тысячелетняя практика предложила человеку множество средств самоуправления, и использование этих средств позволяет ему сознательно управлять собой, т. е. решать задачи СКМ.